Н. Сергеичева, учитель МАОУ «Гимназия №2», г. Нижний Новгород

«Просто комедия»?

Художественный фильм является уникальным источником для изучения современной истории. Его язык сравнивают с языком снов [1]. Это не случайно. Ведь кино, вероятно, как никакому другому виду искусства подвластно время. Щелчок пульта - и на экране чудесным образом оживает прошлое: люди, события, а главное - атмосфера, в которой всё это происходило. Эта особенность кино привлекает школьного учителя, но работа с фильмом в рамках 45-минутного урока должна быть содержательно оправдана и тщательно методически продумана.

В прошлом номере журнала был описан один из возможных вариантов изучения эпохи «высокого сталинизма» на основе фильма С.М.Эйзенштейна «Иван Грозный». Формирование кинокомпетенций учащихся целесообразно продолжить при знакомстве с другими периодами ХХ века.

Для этой цели выбран фильм, снятый в иных исторических условиях, другим мастером, но посвящённый тому же историческому персонажу. Это кинокомедия Л.Гайдая «Иван Васильевич меняет профессию». Её премьера состоялась в сентябре 1973 года, но лента до сих пор пользуется большим успехом у зрителей.

Предваряя разговор о комедии Л. Гайдая и о времени её создания, следует обратить внимание на тот факт, что с момента зарождения отечественного кинематографа в 1908 г. фигура первого русского царя неоднократно становилась объектом пристального внимания режиссёров. Созданные на протяжении ХХ - начала XXI веков кинообразы Ивана IV соответствовали не только авторским концепциям, но были обусловлены политическим контекстом и историографической традицией времени своего создания.

Чтобы убедиться в этом, предлагаем учащимся проанализировать афиши фильмов об Иване Грозном, ответить на вопросы о времени съёмок, предполагаемом жанре и сюжете, главных героях и рассказать, на основе каких данных они строили свои выводы.

Афиша кинодрамы «Крылья холопа» (1926 г.) главное место отводит не Ивану Грозному, а крепостному Никишке. В соответствии с концепцией «торгового капитала» историка-марксиста М.Н. Покровского и задачами новой экономической политики, реализовывавшейся в то время в СССР, Грозный в киноверсии Ю. Тарича и Л. Леонидова предстаёт оборотистым дельцом, умело ведущим расходные книги и выгодно пристраивающим партию льна иностранным торговцам [2, 314].

В предвоенные годы в условиях формирующегося культа личности государству понадобился иной герой - непобедимый полководец, преодолевающий сопротивление многочисленных внутренних и внешних врагов. Новый образ Ивана Грозного должен был ассоциироваться с мудрым вождём народа И. В. Сталиным и оправдывать его действия. Об этом должны были позаботиться деятели искусства: писатели, поэты и композиторы. Кинематографическую версию образа было поручено создать С.М.Эйзенштейну. Историографической основой произведений этого периода стали откровенно апологетические оценки царя, данные Р.Ю. Виппером, С.В. Бахрушиным и И.И. Смирновым.

В первые годы брежневской эпохи оценки царя стали более осторожными и взвешенными: «Иван IV получил в народе прозвище “Грозного”, отразившее представление о нём как о могущественном правителе, но царе-тиране, деспоте» [3, 6-7]. В это время и была снята комедия Л. Гайдая «Иван Васильевич меняет профессию». Сюжет этой самой неожиданной интерпретации строился на перемещении Ивана Грозного в Москву 70-х годов ХХ века. Во время отсутствия царя в XVI веке его обязанности временно исполнял управдом Бунша.

На афише фильма П. Лунгина «Царь» (2009 г.) мы видим двух героев - Ивана Грозного и митрополита Филиппа. Это неслучайно, так как кинолента снималась в условиях возрастания роли Православной Церкви в российском обществе и была призвана визуализировать новое прочтение образа царя, предложенного А. Дворкиным в книге «Иван Грозный как религиозный тип».

Как видим, образ Ивана Грозного, созданный в комедии Л. Гайдая, занимает вполне конкретное место в ряду персонажей, созданных отечественными мастерами кино.

В основу киноленты Л. Гайдая была положена малоизвестная в начале 70-х годов пьеса М. Булгакова «Иван Васильевич». До 1965 года это произведение писателя ни разу не ставилось на сцене и не публиковалось в печати.

Авторы киносценария Л. Гайдай и В. Бахнов перенесли действие пьесы из 1930-х годов в 1970-е и внесли в неё ряд изменений. Учащимся предлагается подумать над значением некоторых из них. Например, лента вышла в прокат с названием «Иван Васильевич меняет профессию». Замена названия усилила его многозначность. Кто же здесь является главным героем - грозный царь или его тёзка управдом?

В пьесе отдать шведам Кемь готов вор Милославский, а в фильме казённые земли разбазаривает Бунша (управдом, конечно, не кухарка, но вспоминается расхожий штамп первых лет советской власти о том, что кухарка может управлять государством).

Действие пьесы, в отличие от фильма, не заканчивается наведением порядка совмест­ными усилиями милиции и бригады психиатрической помощи.

М.Названов, исполнявший в фильме С.Эйзенштейна роль князя Курбского, за красоту и сложность фильма назвал его «историко-худо­жественной диссертацией» [4]. Кинокомедия как жанр в таком сложном языке не нуждается. Попробуем ор­ганизовать размышления учащихся о кинематографи­ческих особенностях «Ивана Васильевича».

Безусловно, приступая к съёмкам, Л.Гайдай не мог не испытывать влияния кино­шедевра С.М.Эйзенштейна. В некоторых сценах он опи­рается и на опыт зрителей, намеренно вызывая ассоци­ативные связи с этим филь­мом. Но приёмы, найденные С.М.Эйзенштейном, он при­меняет по-своему. Например, в чёрно-белом «Иване Гроз­ном» кульминационная сце­на «Пир опричников» снята на цветной, очень редкой по тем временам плёнке. В «Иване Васильеви­че» чередование цветных и чёрно-белых сцен отделяет серые будни от ярких снов.

Комедия, как и фильм-предшественник, тоже начина­ется титрами: «Не научно-фан­тастический не совсем реалисти­ческий и не стро­го исторический фильм». Эти строки являлись своеобразным от­ветом режиссёра Комитету по ки­нематографии, который перед началом съёмок предписал: «Экскурс в прошлое не дол­жен иметь конкретно-исто­рического характера. Сюжет не следует соотносить с кон­кретными историческими лицами… Пусть прошлое воз­никает не как точный исто­рический эпизод, а является фантазией изобретателя «ма­шины времени» [5, 314-319] .

Можно обратить внима­ние учащихся на схожесть костюмов, в которых зритель видит героев, сыгранных Н.Черкасовым и Ю.Яковлевым.

Определённые ассоциации у внимательного зрителя вызывает крупный план с торчащими из-под царского наряда неопрятного вида мужскими носками и сильно поношенными сандалиями. В памяти возникает разительно контрастирующий план с крохотными трогательными ножками юного Ивана, сня­тый оператором Москвиным.

Типажи послов в комедии словно продолжают ряд, соз­данный Эйзенштейном.

Но нельзя забывать, что образ каждого персонажа в «Иване Грозном» был деталь­но разработан режиссёром и углублял содержание сцен. Например, ливонский посол, искусно плетущий интри­ги при русском и польском дворах одновременно, имел явное сходство с портретом «князя гумани­стов» Эразма Роттердамского кисти Голь­бейна. Иностранцы в трагедии, несмотря на карикатурность, всё же представляли собой явную угрозу.

В комедии послы не опас­ны. Их рас­положение покупается примитивным сувениром, а в кадре их сопровожда­ет «Собачий вальс».

Продолжая сравнение ре­жиссёрских почерков, обращаем внимание на интерьеры, в которых происходит действие. Жизнерадостные орнаменты сводов царских палат, забавные сюжеты фресок, ажурные решётки окон и даже рыцарские доспехи поддерживают позитивный настрой фильма.

С. Прокофьев наполнил трагедию слож­ной литургической музыкой, которая усиливает тревожное биение сердца зри­теля. Напротив, жизнерадостные мелодии А. Зацепина (настоящие шлягеры 70-х годов) не были сюжетно-значимыми, они просто обеспечили нужный звуковой фон.

Отдельный разговор о главном герое – Иване Грозном. У С.М. Эйзенштейна это мощная и величественная фигура, внуша­ющая ужас подданным. У Гайдая царь не грозен, а комичен. Вспомним, что говорят о нём персонажи фильма: «И царь какой-то такой типичный…», «Ну Иоанн, ну Гроз­ный…». Думаю излишне напоминать, в каких карикатурных образах появлялись руководители эпохи застоя в едких и точ­ных образах народного творчества.

Подводя итоги этого небольшого сравне­ния фильмов, ученики дадут свои оценки кинематографических средств, использо­ванных Л. Гайдаем.

В«не строго историческом фильме» настоящее упорно выходило на первый план. События ХХ века происходят в ти­пичном многоквартирном доме («хоромы не царские»), борющемся за звание «Дома образцового быта». Управдом совершенно серьёзно утверждает, что развод – «это дело общественное», и уговаривает изобретателя повременить с ним до конца квартала, чтобы не портить показатели. Персонажи знакомы с коллективными жалобами в «соответству­ющие органы», воровством, блатом, дефици­том, довольно непритязательны в еде и на­питках. Они привычно живут в двух мирах, которые обозначены с помощью музыкаль­ных фрагментов. Официальное телевидение транслирует сцену венчания на царство Бо­риса Годунова из оперы М.Мусоргского (об­ратим внимание учащихся, что выбор произ­ведения Л.Гайдаем был сделан, безусловно, не случайно – в пьесе Булгакова по радио исполняется «Псковитянка», посвящённая самому И.Грозному). Магнитофон изобре­тателя воспроизведёт песню полуопального В.Высоцкого.

В комедии нашлось место и проявлениям «тлетворного влияния Запада». Но то, что было бы основанием для серьёзного обви­нения в эпоху И.Сталина, при Л.Брежневе становится элементом «красивой жизни» и рисуется не без иронии: «заморская икра», пачка иностранных сигарет, стопка запад­ных глянцевых журналов.

«Что Вы на меня так смотрите, отец род­ной, на мне узоров нет и цветы не растут!» – нагловато-развязное обращение Милос­лавского к представителю маленькой, но всё-таки власти – управдому Бунше – напо­минает об ушедших временах (обращение к И.Сталину как к «отцу народов») и одно­временно демонстрирует принадлежность персонажа к блатному миру.

Даже попадая в прошлое, герои воспро­изводят официальные штампы: «Товарищи, проходите, не стесняйтесь!». Сам царь, ока­завшись в ХХ веке, переходит с величавого и плавного языка цитат из текстов XVI века на примитивный и суетливый тюремный жаргон: «В милицию замели, дело шьют».

Глубокое понимание фильма невоз­можно без учёта ситуации, в которой происходили его съёмки. По мнению ки­нокритиков, «оттепель» стала золотым веком отечественного кинематографа. Она принесла с собой новые имена, жанры и ки­нематографические приёмы. Пришло время переосмыслить многие сложные вопросы в новых формах. Вот и Л.Гайдай отправляет своего зрителя в прошлое в то время, когда вся страна была устремлена «Вперёд, к победе коммунизма!». Но и зритель стал другим. Изменились его вкусы и предпо­чтения. Он больше не хотел оставаться в роли объекта идеологического воздействия, устал от историко-биографических фильмов сталинской эпохи и явно отдавал предпочте­ние развлекательным жанрам. Огромный выбор фильмов превратил его в заказчика, определяющего кассовые сборы.

Кинематографическое начальство от­реагировало на ситуацию неоднозначно: с одной стороны, санкционировало увели­чение количества комедий, научно-фанта­стических фильмов и детективов («Надо что-нибудь массовое петь, современное. Ну, как это, трали-вали, тили-тили, это нам не тили-тили, это мы не трали-вали»), а с другой стороны, ужесточило цензурный контроль («Не позволю про царя такие пес­ни петь! Распустились тут без  меня! Что за репертуар у вас?»).

В этот период появляется понятие «по­лочный» фильм. От главной роли в комедии откажется Ю.Никулин, не пожелавший тратить время на фильм, который имеет все шансы не дойти до зрителя, то есть «лечь на полку».

Завершая анализ кинокомедии, стоит организовать работу с фрагментами ре­цензий разных лет. Изучение того, как складывается дальнейшая судьба фильма, тоже предоставляет интересный материал для размышлений.

Первая волна интереса (1973–1980 гг.) связана с началом проката фильма и пер­выми рецензиями на него. Характерна их эволюция – сначала восторженные отзывы, потом более сдержанные оценки («Просто комедия») [6]; журнал «Советский экран» по итогам 1973 года, проигнорировав ли­дерство в прокате, отвёл ленте скромное 13-место [7]. Затем интерес к фильму надол­го затухает. Его новый всплеск фиксируется с 90-х годов и достигает своего максимума в 2009 г. (в это время на экраны кинотеатров вышел «Царь» П.Лунгина). Происходящие в обществе изменения, в том числе в духовной сфере (к примеру, вопрос о возможности ка­нонизации первого русского царя) вызвали оживлённую дискуссию о роли Ивана Гроз­ного в отечественной истории. Изменилось и отношение к фильму. Среди сегодняшних его зрителей есть те, кто не считает его «про­сто комедией».

«Я, конечно же, не сравниваю свои кар­тины с чаплинскими шедеврами. Но мне хотелось бы, чтобы все люди, независимо от возраста, склада характера, темперамента и вкусов, находили в них что-то для себя интересное. И меня совсем не пугает, что человек час подряд просто смеялся, видя, как домовый активист царствует на Руси, как Иван Васильевич всего боится, каждого опасается. А кто-то, глядя на это, и смеялся над другим, и задумался над чем-то. Только не подумайте, что я против комедий чисто развлекательных» [8, 37], – так писал о сво­ём произведении сам режиссёр.

Любое настоящее произведение искусства наводит зрителей на серьёзные размыш­ления о прошлом, настоящем и будущем. Фильм, снятый мастером (неважно, в каком жанре он снят) не является исключением. А школьные уроки истории являются прекрас­ной возможностью показать это ученику.

Литература:

1. Ферро М. Как рассказывают историю детям в разных странах мира. Пер. с фр. М. : Высшая школа, 1992.
2. Советские художественные фильмы. Ан­нотированный каталогТ.1/ под ред. А.В. Мачерета, Л.А. Парфенова, О.В. Якубовича, М.Х. Зака. М., 1961.
3. Буганов В.И. Иван Васильевич Грозный // Большая Советская Энциклопедия. 3-е изд. Т. 10. М., 1972.
4. Названов М. «Проклятая картина» (Письма к Ольге Викланд со съёмок фильма «Иван Грозный») // Официальный сайт журнала «Искусство кино». М., 1999. № 1. Январь. 1998.
5. Пупшева М. Гайдай Советского Союза. М., 2002. с.314-319.
6. Кожухова Г. Просто комедия // Правда. 1973. 24 сентября. С. 4.
7. КиноконкурсСЭ-73. Итоги // Советский экран. 1974. № 9. С. 18–19.
8. Гайдай Советского Союза / М. Пупшева, В. Иванов, В. Цукерман. М., 2002.