З. Новлянская, Психологический институт РАО, г. Москва

О сотворческом понимании художественного текста

Положение о том, что культурный читатель является со-творцом автора, воссоздающим, по авторским «вехам», целое художественного произведения и заложенные в нём ценностно-смысловые оценки, стало общим местом в педагогике. Но до сих пор не существует ясных представлений ни о том, что конкретно представляет собой это таинственное читательское сотворчество, ни о том, при каких условиях оно случается (или не случается), ни о том, какие признаки свидетельствует, что оно действительно случилось.

Не пытаясь в одной статье всесторонне рассмотреть или тем более решить эту сложную проблему, я хочу поделиться своим опытом поиска путей к нему. Исходным пунктом для этих размышлений могут служить теоретические положения М.М.Бахтина о заочном диалоге через текст как особой форме сотрудничества автора и читателя.

В одной из своих последних работ Бахтин писал: «Понимать текст так, как его понимал сам автор данного текста. Но понимание может быть и должно быть лучшим. Понимание восполняет текст: оно активно и носит творческий характер. Творческое понимание продолжает творчество, умножает художественное богатство человечества. Сотворчество понимающих».

Что же скрывается за этим уточнением - не просто «сотворчество», но сотворчество «понимающих»? Какие особые условия нужны для взаимопонимания автора и его читателя? Неуместно было бы пытаться представить здесь всю цепочку теоретических рассуждений на данную тему. Поэтому я предлагаю поискать гипотетические ответы на эти вопросы в читательских отзывах подростков (ученики VIII-IX классов) на стихотворение Н.Заболоцкого «Голос в телефоне». Отзывы создавались в свободной форме и до коллективного обсуждения произведения с педагогом.

Раньше был он звонкий, словно птица,
Как родник струился и звенел,
Будто весь в сиянии излиться
По стальному проводу хотел.

А потом, как дальнее рыданье,
Как прощанье с радостью души,
Стал звучать он, полный покаянья,
И исчез в неведомой глуши.

Сгинул он в каком-то диком поле,
Беспросветной вьюгой занесён.
И кричит душа моя от боли,
И молчит мой чёрный телефон.

Как же отозвались на это стихотворение читатели-подростки?

1. «Любовь... Большинство людей думают, что знают, что это, но это не так. Человек думает, что влюбляется, чувствует что-то, но на самом деле это просто окситоцин в крови. Не более. Я, наверно, ещё не испытывала чувства любви, как об этом пишут в книгах, но я и не хочу.

Расскажу вам, как это происходит (из наблюдений жизни). Два человека начинают встречаться. Они влюблены друг в друга. Хотят проводить вместе дни и ночи. Они счастливы. Но потом просто привыкают, и то, что раньше казалось особенным, становится незаметным, обычным. Тогда всплывают и недостатки, находится кто-то на стороне, кто опять кажется идеальным. В конце концов большинство пар, которых я знала, расставались.

«Глупая любовь» — вот как бы я описала стихотворение Н. Заболоцкого «Голос в телефоне».

Ясно, что этот читатель отказывается от сотворчества. Причина - любовное переживание, столь важное для автора, читатель не признаёт ценностью.

2. «Говорить с уверенностью не буду. Но мне это стихотворение не понравилось. Такие слова, как «дикое поле», «беспощадная вьюга», «неведомая глушь» и т.д., режут ухо общепринятостью. Не могу уловить искренности за словами, и вообще не люблю туманность.

Переживания какие-то общие, не авторские. Нет, там, конечно, есть и отношение, и раздирающая душу история, и всё остальное. Меня это стихотворение не очень тронуло».

И этот читатель отказывается от сотворчества с автором. Но причина уже другая: не признаётся ценностью художественное воплощение переживания.

3. «Стихотворение Н.Заболоцкого «Голос в телефоне» оставило в моей душе печальные эмоции. Я считаю, что в этом стихотворении описываются два человека: мать и сын. Сын уезжает на заработки в другой город, и они часто созваниваются друг с другом.

Сын стал замечать, что сначала голос был звонкий. «Раньше был он звонкий, точно птица». Но со временем голос ухудшился, потому что мама заболела, он стал тихим и грустным. «А потом, как дальнее рыданье, как прощанье с радостью души». Конец этого произведения очень печальный. «И молчит мой чёрный телефон».

Этот читатель готов сотворить автору, он сочиняет собственную историю по поводу стихотворения, заменяя лирический сюжет на эпический. Но он 1) явно не понимает родовой и жанровой специфики произведения; 2) не реагирует на ключевые слова «полный покаянья». Подобное прочтение можно назвать «сотворчеством непонимающего».

4. «Всё стихотворение — постепенный переход от светлого, подвижного, радостного к тёмному, глухому, страдающему. Первое четверостишие переливается и журчит, все образы в нём светлые. Четыре сказуемые наполняют его движением. «Звонкая птица» — когда птица летит, и мы видим её на фоне синего неба, то полёт её будто бы звенит. И сразу: под светлым небом — светлый, прозрачный родник. Радость всегда подвижна и поёт на разные голоса, а горе всегда статично и одноцветно.

Эта застылость тоски постепенно вползает в строки и в содержательном отношении, и в звуковом. Вначале — лето, ликованье. Дальше — прощанье, покаянье, глушь дышат уже осенью, а ещё дальше — дикое поле, беспощадная вьюга... Интересно, как «застывают» сами звуки: бурлящее сочетание «з-р-л» в первом четверостишии переходит в леденящее «д-л-д». Появляются шипящие, и фон стихотворения темнеет: сгущается тоска, наступает ночь. В этом безмолвии не слышен голос души, и кричит она (удивительно!) тоже молча. Странно прочитать рядом: «Какродник струился и звенел» и «и молчит мой чёрный телефон». Телефон чёрен не цветом своим, а оттого, что он молчит. Это стихотворение Заболоцкого — полный путь человеческой тоски, её развитие. Уходит, удаляется постепенно тепло — и всё вымерзает. Кончается стихотворение на высшей ноте отчаяния».

Этот отзыв свидетельствует о том, что «сотворчество понимающих» состоялось. Стихотворение прочитано в полном соответствии с его родо-жанровой принадлежностью, как произведение любовной лирики. Читатель движется вслед за автором от одной вехи к другой, создавая адекватные им вторичные художественные образы.

Приведённые выше образцы работ читателей-подростков позволяют выявить главные условия «сотворчества понимающих».

Одно из них - несогласие с автором на диалог о ценностях.

Второе - самостоятельные действия в заданных автором границах и в соответствии с его указателями.

Границы эти задаются выбранной автором художественной формой (род и жанр) и преобладающей эмоциональной тональностью (пафосом, «эстетическим модусом»). Вехи - указатели - это те средства поэтики, которые использованы для создания текста того или иного произведения (особенности композиции, ритмико-интонационный строй, ключевые слова, лексические и синтаксические повторы, образные языковые средства и т.д.).

Особого внимания заслуживает тот факт, что выделение одних и тех же значимых указателей нисколько не мешает неповторимости читательского сотворчества.

Например, в стихотворении «Голос в телефоне» читателю нельзя не реагировать на трёхчастную композицию стихотворения, как на сигнал автора об изменении содержания. Но толкуются эти изменения читателем-со-творцом всегда индивидуально. Вот варианты читательских трактовок.

1. «Если сравнить первое четверостишие и последние две строчки третьего, сразу бросается в глаза контраст их. Первые — ясные, какие-то счастливые даже — «звонкий, точно птица». У меня невольно получается: если птица — небо голубое, без бурь. И звонкий тоже: птицы поют, когда всё солнечно. И даже первые слова («раньше был») особенно не настораживают...»

2. «Хотя первое четверостишие и противоположно третьему, но оно уже готовит нас к нему: в нём употребляется слово «раньше» — значит, сейчас уже не так. Это «раньше» не даёт радоваться таким счастливым словам первого четверостишия.»

3. «Холод начинается с первых строк, даже слов стихотворения. Светлое первое четверостишие становится уже не таким светлым от первого его слова — «раньше».»

4. «Построены стихи как бы из воспоминаний и прямым ходом в тот миг, где находится автор:

Раньше был он звонкий, точно птица...
..................................................
А потом, как дальнее рыданье
..................................................
И кричит (настоящее время!) душа моя...
..................................................
Три строфы — три ступени времени...»

Все по-настоящему читающие, на самом деле сотворящие автору, уловили особую значимость слова «раньше», выделили его как смысловую веху. В этом - отражение общности полноценного восприятия, способности точно следовать за автором, не допуская произвола. Но у каждого из «понимающих сотворцов» это слово вызвало свою, неповторимую гамму ассоциаций, по-особому окрасилось чувством.

Для одного «раньше» - лишь намёк на будущее неблагополучие, не способный затемнить радости первого четверостишия. Для другого - оно сразу же задаёт ожидание беды, «не даёт радоваться». У третьего оно больше связывается с «холодом» отчуждения. У четвёртого «раньше» - временная веха, точка отсчёта важнейших событий жизни. Вот тут и проявляется настоящая индивидуальность прочтения. Все сотворящие и понимающие прочитывают и одинаково, и по-разному. Общее - в чутком внимании к авторскому замыслу и слову, в выделении важных смысловых вех. Индивидуальное - в оттенках восприятия, в круге ассоциаций, в работе воображения. Значит, чем ближе мы к автору в своём сотворчестве, тем ближе к самим себе.

Чем же может быть полезно знание главных условий возникновения настоящего читательского сотворчества и причин, препятствующих ему, для практики преподавания литературы?

Оно позволяет, во-первых, в правильном направлении вести поиск средств диагностики читательского развития и детей, и взрослых.

Во-вторых, подсказывает возможные пути коррекции в случаях, когда читательское сотворчество затруднено или искажено. Так, например, если причиной отказа от сотворчества является расхождение читателя с автором в ценности переживания, можно преодолеть это расхождение сменой тематики. Скажем, предложить вместо произведения любовной лирики стихотворение того же автора, относящееся к лирике пейзажной, философской или гражданской.

Если причина в неприятии стилистической манеры конкретного автора, можно просто помочь читателю в осознании того, какая стилистика ему близка, и определить круг авторов, творчество которых ей соответствует.

Когда препятствием к сотворчеству с автором служит непонимание специфики рода литературы, в данном случае -лирического произведения, нужна серьёзная проработка представлений о родовом делении литературы, о его содержательном значении и помощь в практическом овладении понятием «лирика». Это понятие должно стать не отвлечённым мёртвым знанием, а рабочим инструментом понимания, ключом, открывающим путь в мир стихотворения и его автора. Наиболее успешно это происходит в тех случаях, когда ученик приобретает собственный опыт творчества в различных родах и жанрах литературы - опыт, предваряющий овладение теоретическими понятиями и специальными терминами. Но это уже предмет особого разговора.

Литература:

1. Бахтин, М.М. Из записей 1970-1971 годов // Бахтин М.М. Эстетика словесного творчества. - Сост. С.Г. Бочаров. М.: Искусство, 1979. С. 336 - 360.
2. Гуткина Э.И. Дети и стихи. М.: ВЦХТ («Я вхожу в мир искусства»), 2005.
3. Новлянская З.Н. Становление авторской позиции в детском литературном творчестве.М.: Некоммерческое партнёрство «Авторский клуб», 2016.