В. Рогова, киновед

«Электрический сон наяву»

«Мигающий Cinema» в художественном мире Блока

Александру Александровичу Блоку не суждено было увидеть Кинематограф в пантеоне классических искусств и очароваться поэтической изысканностью экранных картин. Его пленила стихия грёз, хлынувшая с целлулоидной плёнки в тьму кино залов. Cinema, как в блоковскую пору называли кинематограф, насыщал Поэта «рабочим возбуждением и на-пряжённостью», чрезвычайно ценным для него эмоциональным состоянием. Блок писал: «Пропасть в вечернем Cinema. Пропасть, исчезнуть, не дышать, не дышать…» В декабре 1904 года Поэт назвал свои посещения кинотеатров «электрическим сном наяву». Даже раздражавший всех неприятный шум, издаваемый первыми кинопроекторами, для Блока – «певучий треск», под который сладко «жизнь снится», ему нравится «во тьме дремать под лёгкий треск».

Поэт относился к нарождающемуся «седьмому искусству» явно поперёк тренда (как сейчас выражаются искусствоведы), насаждаемого интеллигенствующими снобами. Он критиковал постановку драмы Льва Толстого «Живой труп» в Московском художественном театре; не ценил кумиров: «Качалов делает глазки, от него уже пахнет «jeune premierom» (фр. – первым любовником); «мне больно всё, что касается Мейерхольдии»; бывал явно не справедлив: «Маленькие современные писатели – Лазаревский, Куприн, Бунин, Кондурушкин»… А к младенческому синематографу всегда был более чем терпим. Больше того, присущее Блоку художественное восприятие мира повышало статус любого фильма до уровня произведения искусства. Разумеется, богатым подспорьем Поэту в интуитивном постижении новых образов была метафорическая плотность любого кинотекста.

Первым, в 1907 году, о генетическом родстве творчества Блока и Великого Кинемо¹ заговорил, причём в уничижительном тоне, Андрей Белый. В статье 1908 года «Обломки миров» читаем: «Без связи, без цели, без драматического смысла, мягко струит на нас гибнущая душа ряд своих образов: символизм – ряд синематографических ассоциаций, бессвязность – вот смысл блоковской драмы… Насмерть подстреленная душа струит на нас синематограф образов». Более ёмкий взгляд на природу творчества Блока принадлежит Константину Мочульскому². Проницательный литературовед в 1921 году рассматривал кинематографизм Блока как знак новой эстетики «молодого, славно начавшегося и измучившегося с первых шагов ХХ века»³. В статье «Игорь Северянин. Менестрель. Новейшие поэзы» он обосновывает тезис: стилистику Блока характеризует эротика, «упрощённая и преломлённая в фильме кинематографа»⁴.

А о влиянии лирики, «человеческой соловьиности» (темин Ю. Айхенвальда) Поэта на русский синематограф серебряного века наиболее полно свидетельствует Вениамин Вишневский на страницах девятого номера советского журнала «Искусство кино» за 1936 год. Выдающийся фильмограф выявил десятки отечественных мелодрам, явно снятых по блоковским мотивам. Наиболее востребованными оказались сюжеты из стихотворений «Последний день» («Ранним утром, когда люди ленились шевелиться…»), «Повесть» («В окнах, занавешенных сетью мокрой пыли…»), «В ресторане» («Никогда не забуду»), «Перед судом», из цикла «Чёрная кровь», из поэмы «Ночная фиалка» («Сон»).

Вишневский даже высказал «крамольную» мысль о том, что известный в своё время фильм «Барышня и хулиган» построен целиком на двух произведениях Блока: «День проходил, как всегда, в сумасшествии тихом» и «Весь день, как день» (первая главка). Лента сохранилась, сегодня её можно посмотреть в Госфильмофонде России. Интрига же в том, что до сих пор, с лёгкой руки сценариста картины Владимира Маяковского, «Барышня и хулиган» значится как экранизация рассказа Э. д`Амичиса, а веское мнение всемирно известного киноисторика игнорируется.

Дневники, записные книжки, переписка Блока с родными и друзьями пестрят лаконичными мыслями о благодатном воздействии «седьмого искусства» на его жизнь. Они позволяют сделать однозначный вывод: кинорепертуар юного Cinema – не только универсальный ключ к мотивам лирики Поэта, но и «клондайк» шифровальных кодов к блоковскому «киноцитированию».

Интересно, что в синематографическом круге Блока отсутствуют служители Десятой Музы московского происхождения: ни слова о Вере Холодной, Вере Коралли, Александре Гончаровой, Иване Мозжухине, Витольде Полонском, Владиславе Старевиче.., не упомянут ни один фильм. Киноман Блок – чистокровный петербуржец, возможно, поклонник европейского кино. Это поражает даже в контексте знаменитых цитат: Блок – «самый петербургский из современных поэтов» (М. Добужинский), «поэт Невского проспекта» (К. Чуковский), Петербург – «город блоковских стихов» (Б. Пастернак).

Не подлежит сомнению, что «домашняя любовь» Блока к синематографу, как он обмолвился в прессе, пропитана его тонким чувством Петербурга. И есть исторический факт: Невский проспект дышал Cinema – только на его территории функционировало около пятидесяти кинотеатров, а на ближайших улицах – не счесть. Некоторые из «кинодворцов» царского периода имеют историческую ценность и в наши дни.

Значимо и то, что в петербургских иллюзионах властвовала не только стихия грёз. Успех был у документальных сюжетов, в которых Блок нашёл источник созвучных его мироощущению идей, о чём он наиболее ярко заявил в общем Предисловии к поэме «Возмездие» в июле 1919 года. Текст был исследован в книге «Муза Блока». Предложенный Поэтом перечень поразивших его воображение хроник из политической, экономической, культурной летописи мира литературоведческая мысль символично назвала «кинематографической лентой» Блока. Это произошло в 1922 году.

Лица и фильмы из «электрического сна наяву»

Экранная Незнакомка Блока. Она преследовала воображение Поэта с 1908 года. Он посвятил ей в 1909 году заколдованное произведение (из «Итальянских стихов»).

Тайной остаётся имя актрисы (что не удивительно по законам раннего кинопроизводства), загадкой – название картины (явное упущение киноведов). Век кинопервенцев был недолог. но хочется думать, что фильм не растаял, как любимый снег Александра Блока. Известно, что Незнакомка поразила Поэта на серебряном экране Петербурга, затем властно напомнила о себе в иллюзионе итальянского городка Фолинье; что Блок опубликовал дорогой его сердцу текст через шесть лет…

Прекрасная Кинодама Блока. Это Аста Нильсен, «датская Элеонора Дузе»⁵, «скандинавская Сара Бернар». Великая трагическая актриса мирового немого кино и первая «вамп» – создательница образа роковой, своевольной женщины. «Ибсеновский» абрис её ролей отличали скупой жест и обречённость в глазах. В изумительных мемуарах «Безмолвная муза» Нильсен с живым юмором описывает назойливое муссирование кинокритикой её «демонического одухотворённого эротизма». Лучший кинопортрет актрисы, думается, принадлежит Л. Эйснеру («Kosmorama», 1960, №50): «Эпоха обрела в Нильсен свой идеал: загадочной, словно орхидея, была эта интеллектуальная женщина, такая утончённая, с застывшей маской на страдальческом лице, с тяжёлым взглядом, с руками, которые словно оборонялись от невидимых ударов».

Слава пришла к Нильсен после премьеры мелодрамы «Бездна» (1911, авторы сценария и режиссёры Яльмар Давидсен и Урбан Гад). «В этом фильме, – рецензировал Жорж Садуль, – Аста Нильсен вызывала особенное восхищение в сцене «Танца ковбоя», где соблазнитель пленяет и ошеломляет наивную героиню, которую затем приводит к гибели».

Известно, что вечером 2 мая 1914 года Александр Блок смотрел «Бездну» с Астой Нильсен в театре «Soleil» на Невском проспекте. (В этом здании, Невский проспект, дом 48, в то время располагались ещё два кинотеатра: «Рояль-Старъ» и «Экспресс-театр» Быстрицкого). К просмотру этого фильма он возвращался не раз. Восхищаясь актрисой, Блок оставался холодным критиком: о работе Нильсен в ленте «Беспокойная девчонка» он заметил: «Аста, вероятно, влюбилась тоже – и потому рисунок её слаб и бледен, из мальчишки она превратилась в женщину».

Конечно, само по себе увлечение Блока Астой Нильсен говорит о его хорошем кинематографическом вкусе. Но интерес Поэта к актрисе в большей степени, на наш взгляд, обусловлен его художественной интуицией. Как известно, Блока притягивали «женщины Достоевского». «Что перед ними бледные девушки Тургенева, великие женщины Толстого? – философствовал Блок с поэтом Всеволодом Рождественским, – Всех их затмевает Настасья Филипповна или даже та же Грушенька, мещанка с ямочками на щеках. Они – страшное воплощение самой жизни, всегда неожиданной, порывистой и противоречивой. Их, как и жизнь, нельзя загадать наперёд. Вот почему так губительны встречи с ними».

Если вспомнить, что Нильсен признана лучшей Настасьей Филипповной в западном кинематографе, что это была любимая роль актрисы⁶, то правомерно сделать вывод: Блок почувствовал в ней «женщину Достоевского». Он не увидел любимую Асту в роли Настасьи Филипповны. Немецкая экранизация «Идиот» (1921 год, реж. Карл Фрёлих) с её участием появилась в прокате уже после гибели Поэта.

В этой связи значимо, как Блок отреагировал на приятельницу жены, актрису Лидию Рындину, музу Игоря Северянина. 20 января 1913 года, задолго до появления (по меркам того времени) легендарного фильма русской киновольницы «Николай Ставрогин», Блок делает дневниковую запись: «Вчера – кончена «Роза и Крест». Обедала у нас очаровательная Л.Д. Рындина». Поэт явно почувствовал в ней «женщину Достоевского»: Рындина, человек высокой душевной ноты, изумительно сыграла Лизу, выступила на серебряном экране достойной партнёршей Ивана Мозжухина⁷. Забавно, но Рындина очаровывала публику и в тургеневском репертуаре.

«Четыре чёрта» – один из избранных Блоком фильмов. 2 ноября 1911 г. он скупо аттестует его как «переделку», то есть экранизацию романа модного датского писателя Германа Банга о жизни цирковых артистов. Кинематографическое чутьё и здесь не изменило Блоку – фильм стал эпохальным. Его ремейки в России появились в 1913 году (пародия Владислава Стареви ча) и в 1916 году (отли чился Александр Дранков); немцы выпустили свою версию датского шедевра в 1920 году (глава постановки – Вильям Зандберг); а в Голливуде – в 1929 году (режиссёр Фридрих Мурнау).

Экранизация Банга была настолько интересна, что не только в мировом кино, но и в художественной литературе открыла моду на экзотику, катастрофы и сенсации, цирковые и акробатические сюжеты. Картину в кинокомпании «Нордиск» создал режиссёр Роберт Динесен, и до сих пор эта столетняя мелодрама считается одной из лучших в художественном плане среди картин, снятых в стиле «нового датского кино». Да и коммерческий успех был грандиозным – продали в течение нескольких месяцев 300 копий фильма.

Скорее всего, подделку Дранкова под датское кино Блок не заметил, хотя она демонстрировалась с помпой в нескольких кинотеатрах Петербурга, а на кукольный шарж «Четыре чёрта» Старевича мог обратить внимание. Она тоже была хитом сезона. Анимационную шутку азартно исполнили скульптурки лягушек, заменившие датских актёров: Старевич пародировал надоевшие киноклише психологических драм. Точность, ясность, уверенность его камеры были идеальны. Правда, Старевич не столько иронизировал над режиссёр- ской постановкой, сколько гротескно изобразил приёмы киносъёмки на фильме Альфреда Линда. Однако трудно предположить, что к этой экранной пародии Блок отнёсся бы снисходительнее, чем к театральному гротеску Николая Евреинова на те же приёмы кинематографа, а также сценические постановки Константина Станиславского, Макса Рейнгардта, Гордона Крэга. Блок был предельно нелицеприятен: «Вечером пошёл в «Кривое Зеркало», где видел удивительно талантливые пошлости и кощунства г. Евреинова. Ярчайший пример того, как может быть вреден талант. Ничем не прикрытый цинизм какой-то голой души».

Эстетические пристрастия Александра Блока волновали его современников, до сих пор пленяют знатоков русской лирики и вдохновляют критиков, ценящих раннее русское кино. Семья Поэта, его друзья и поклонники повседневно жили в восхитительном мире целлулоида, знакомясь с экранными новинками и возвращаясь в кинозалы к излюбленным сюжетам, понравившимся актёрам и избранным фильмам. Поэтому легко найти в дневниках, записных книжках и письмах Блока отзвуки первых триумфов и неудач немого кино. И невозможно глубоко понять творчество Поэта вне мира экранных иллюзий, ведь кинопервенцы мирового и отечественного производства были для него не условностью, не вторичностью, а одной из сторон бесконечно сложного и цельного понятия – жизнь.

1. Определение Леонида Андреева.
2. Мочульский Константин Васильевич (1892-1948) – историк литературы, критик. Окончил Петербургский университет в 1919. Эмигрировал в 1920. С 1922 – переехал в Париж. Профессор Сорбонны и Богословского института.
3. Определение Блока.
4. Впервые: Русская мысль. София. 1921. №8-9.
5. Дузе Э. (1859-1924) – итальянская драматическая актриса с мировым именем.
6. Подробнее см.: Рогова В.И. Красота спасёт экран // Искусство в школе. 2010. №1. С.61.
7. Там же. С.63-64.