Т. Ветрова

«Ваши истории будут парить и светиться…»

Мыльный пузырь как способ коммуникации

Не хочу никого задеть этой шуткой, но недавно пришло в голову: неплохо бы организовать семинар для нас, педагогов со стажем, по пусканию и ловле мыльных пузырей: кто дальше... кто больше... кто выше подпрыгнет, подставляя ладонь под планирующий, невесомый, сияющий мыльный пузырь...

Была весна, я шла по бульвару Карно, по обеим сторонам которого росли деревья, покрытые сиреневыми цветами. Четыре месяца назад я оставила свою школу, город и страну и переехала жить во Францию. Затем поступила работать в русскоязычную школу дополнительного образования и принялась учить литературе новых учеников, которые меня немного пугали. Ведь большую часть времени эти ребята говорили на французском - пока чужом для меня языке. Поймём ли мы друг друга? Сумеем ли получить удовольствие от одних и тех же книг? А главное - заговорим ли? Я хочу сказать - не номинально, не «мама мыла раму...» Я говорю о настоящей речи - гибкой, свободной, окрашенной юмором и искрами тех оговорок, которые только и придают нашей речи живое дыхание, а нередко и смысл.

Итак, идя под сиреневыми деревьями, я, можно сказать, сомневалась. Только приехав, я уже немало была наслышана от соотечественников о французских детях - столь отличных от наших, что можно и не рассчитывать пробудить у них в душе искру интереса или азарта познания. «Они другие», - твердили мне одну и ту же песню, которая, по правде говоря, уже успела поднадоесть...

«Других» звали Саша и Масео. («И впрямь другие, - подумала я тревожно. - Сразу не разберёшь, кто мальчик, кто девочка»).

Мальчиком оказался Масео, девочкой - Саша, оба из русско-французских семей, обоим по десять лет, оба загружены сверх меры. Помимо основной французской школы, у Масео - теннис, китайская школа, рояль, русскоязычная «элит школа» (наша), да плюс папа и мама - продюсер и актриса, оба мировые знаменитости, что, как вы понимаете, не всегда делает жизнь ребёнка легче... У Саши ситуация сходная - несколько дорогих школ и занятые родители.

Что ж... Надо сказать, курс литературы я составляла, опираясь, во-первых, на стандартную программу литературы для 4 класса, а во-вторых, на собственные предпочтения. Не вижу смысла говорить о выборе произведений подробно - ведь я занималась им, ещё не зная ребят, не представляя толком, что будет интересно именно им, а без каких текстов они легко обойдутся... Разве что несколько слов о выбранных книжках - хотя бы потому, что это хорошие, очень хорошие книги. Вот примеры, взятые наугад.

Мифы, предания, былички*. Духи природы, их поэтическое воплощение через устное народное творчество (РР - что когда-то означало «развитие речи»: составляем собственные мифологические объяснения природных явлений; расшифровываем, подобно нашим предкам, что такое гроза, дождь или град. Придумываем истории на темы: «Почему осенью листья желтые?»; «Откуда берутся звёзды» и т.д.).

Былины. Что такое былина, какие исторические события могли найти отражение в былинных текстах, сюжеты и образы былин. (РР - опыт словесного рисования: нарисовать могучий сырой дуб, самого Илью Муромца и его коня; подобрать самые яркие, самые «грозные» эпитеты.) Играем в былину, поочерёдно превращаясь в богатыря, в его недруга Соловья, в богатырский меч, а также в дуб - насколько хватит возможностей...

Дальше - Ершов и Пушкин, Погорельский и Гоголь... Затем - более «молодые» авторы. Но всякий раз - и это принципиально - в сценарий урока входит игра.

Путешествие на Коньке-Горбунке? Пожалуйста - тем более, я наверняка захвачу на урок сувенирную гжельскую сине-белую лошадку... Путешествие по русским народным сказкам, во время которого нам придётся расставлять сигналы опасности - Змей Горыныч... Баба Яга... Не зевай.

Либо, читая Пришвина, создать цикл миниисторий: «Какое настроение у летнего утра»; «О чём горюет осенний дождь»; «Сказки, которые нашёптывает ночь», и так далее.

Итак, план был написан. Не без тревоги я констатировала, что исхожу, не исключено, из ложного посыла: мои новые ученики, хотя, по-видимому, и отличаются от прежних, но в каких-то главных детских проявлениях - в любви к игре например, в возможностях, которые даёт воображение, - наверняка по разным сторонам границ близки друг другу. Уж во всяком случае, ближе, чем политики, государственные деятели... Потому-то, раздумалась я, между государствами есть границы, которые, как известно, на замке, а следы, допустим, чудесных муми-троллей мы обнаруживаем на самых неожиданных и отдалённых широтах...

Забегая вперёд, должна сказать: как ни странно, я не ошиблась. Дети, действующие под двойной языковой нагрузкой, живущие в условиях другой страны, другого климата, других правил и привычек, легко и свободно вошли в открытую дверь словотворчества, литературного сочинительства и книжных разговоров. Обнаружилось это при следующих обстоятельствах. Вначале знаками нашего родства оказались, как это ни удивительно, общие с моими прежними учениками речевые оговорки. Масео и Саша говорили, представьте себе, вместо «огромный» - «огроменный», вместо «Конек-Горбунок» - «Конек-Горбунёк»... Кто-то скажет: велика важность, много ли кроется за парой-другой переставленных букв! Куда больше, чем можно вообразить.

... Когда на Париж, по выражению Франсуазы Саган, как камень, упало лето, мы добрались до трилогии Крапивина «Голубятня на жёлтой поляне». В центре столицы Франции, неподалёку от Гранд-опера, я рассказывала им про маленький уральский послевоенный городок:

Бессмертники, ромашки и лютики жёлто-ядовитого цвета росли во дворах, в переулках... Скрипели одинокие качели, врастала в землю лишённая песка песочница. В доме у четверых друзей не было телевизора. В городке не проводилось никаких культурных мероприятий. Не было музеев, красивых парков, детских площадок. Правда, было кино, ещё была школьная библиотека...

- Если бы вы, допустим, с помощью машины времени, оказались в таком городке, чем бы вы занялись?
- Пошли бы в кино, - был ответ.
- Но вот беда: кино привозили довольно редко, привозили такие круглые, знаете, массивные кассеты...

- Итак, кино. Посмотреть его ребятам доводилось не часто... Но чем же они занимались в летние каникулы?

- Наверное, путешествовали. Мы путешествуем каждое лето.

А Масео сказал, что вряд ли. И ещё сказал, что раньше машины были не у всех.

- Они, - сказал Масео, подумав, - наверное, читали книжки. Библиотека же была?

- Не целый же день читать.

Ну а я, выслушав версии, снова открыла Крапивина. И снова был старый чердак со старинным сундуком... И четверо ребят с огарком свечи... И разговоры шёпотом, потому что как прикажете говорить, сидя на чердаке, да ещё со свечкой и поздно вечером?!

Саша довольно неожиданно и без видимой связи с предыдущим сказала:

- Я знаю, что они делали. Играли.
- Да ведь у них не было ничего, чтобы играть, - возразил Масео не без сочувствия.
- Сундук был, - упрямо сказала Саша. - Свечной... этот, как его...
- Огарок.

У меня на душе полегчало. Не только потому, что мы почти выговорили трудное слово «огарок». Не потому даже, что вспомнили про книжки из библиотеки. Я была рада, что ребята поняли, и даже ощутили, как это - играть без игрушек, на чердаке, отыскивая ключ к тайне. Искать разгадку тайны, возможно, лучшая из игр, даже если загадку придумал ты сам.

В сундуке не было дна. И из этой бездонной глубины веяло нездешним космическим холодом... Что и не удивительно: ведь там, как скоро выяснилось, и был настоящий космос; близко, рукой подать...

Надо ли говорить, что дальше я действовала решительно и оперативно. И даже, пожалуй, позабыв, что Масео и Саша — не мальчик и девочка из уральского городка, что они давным-давно, чуть не с самого рождения - европейцы, парижане... Что в минуты затруднения и в поисках точного слова прибегают к французским эквивалентам... Но какая, в сущности, разница, если в сундуке отсутствует дно! А там, в чёрной ледяной глубине, клубится космос?!

...Дачная улица была полна приглушёнными звуками: жужжали насекомые, глухо шелестели яблони, раздавались голоса кошек и дежурное тявканье собак. Надо ли, повторяю, объяснять, что я немедленно заговорила с ребятами о Большом Космосе? О звёздных вихрях, о петлях сияющего Млечного пути... О хвостатых огненных кометах.

О, о космосе они знали немало. Их учили этому на уроках в основной французской школе, и учили, как я скоро убедилась, хорошо.

...Собираем коллекцию космических слов, перекидывая друг другу мяч. Одно слово или словосочетание - один бросок. Названия планет солнечной системы, типы звёзд, имена всё тех же комет, пролетавших в разное время неподалёку от Земли; географические названия, украшающие карту Луны...

А если наполнить Космос вымышленными существами и предметами? Что такое «вымышленные существа»? Пожалуйста. Это те существа, которых нет в жизни, но которых мы придумали, и вот теперь они живут. Где? В нашем сознании, само собой. В сознании, в воображении...

Ну а когда наше учебное помещение заполнилось «вымышленными существами», проблемы взаимопонимания или контакта просто перестали существовать. Ведь люди - если вспомнить фантастические сюжеты - ухитрялись контактировать даже с инопланетными жителями. А мы, в конце концов, живём на одной планете и, следовательно, соотечественники.

Правда, придумывать истории им было куда труднее, чем моим прежним ученикам. Ведь этот опыт до сих пор был не востребован, да и сама их жизнь, насыщенная делами и действительно серьёзной занятостью, как будто не оставляла места для такого рода сочинительства.

- Чем рисовали? - уточнил внимательный Масео и получил честный ответ: «Помадой».

Ещё была свеча, какие-то особенные слова...

Неужто, подумала я в волнении, это та самая Пиковая Дама, которую вызывают, спрятавшись под простынями, детишки в лагере отдыха где-нибудь в районе Кушвы или Нижней Туры? Выходило, что - да, та самая. Надо думать, что эта особа просто не признаёт факта государственной границы.

Итак, они принялись сочинять. Космические истории не имели прямого отношения к повести Владислава Крапивина. Пожалуй, даже к космосу как таковому тоже не имели отношения... Им приходилось трудно, ещё бы. Не хватало, как я уже заметила, опыта, не хватало прочитанных книжек... Да что там говорить - просто недоставало русских слов! И всё-таки они сочиняли.

- Вот и ваши истории будут парить в воздухе, - объяснила я ребятам. - Парить, светиться, сиять...

- А потом лопнут.

- Да, потом лопнут. Но это не значит, что их не было, правда? На следующий год научимся сочинять такие истории, которые так легко не будут лопаться, решено?