К 80-летию со дня рождения Валентина Распутина.

Школьники «читают автора»

При традиционном подходе к преподаванию литературы разбор произведения, обычно включающий в себя готовые оценки персонажей и авторского замысла в целом, предваряет само­стоятельную работу детей с текстом. Это неизбежно ограничивает их развитие как читателей, готовых вступить в полноценный «диалог с автором» - диа­лог, опосредованный авторским текстом, а не усво­енными чужими мнениями, хотя бы и «правиль­ными». А, стало быть, готовых самостоятельно понять и оценить новые произведения, незнакомых авторов, разные стили и направления в литературе.

На развитие таких именно способностей направ­лен курс Г.Кудиной и З.Новлянской «Литература как предмет эстетического цикла». При этом само­стоятельность читателя понимается вовсе не как произвольное «вчитывание» в авторский текст собственных смыслов или домыслов. Напротив, речь идет о вычитывании в самом тексте авторского замысла, авторских оценок; о привычке проверять себя текстом, подтверждать текстом своё пони­мание автора. Дети учатся следовать указанию М.Бахтина: читать ~ значит читать автора.

А многообразие прочтений обеспечивается, с одной стороны, многозначностью всякого художе­ственного образа; с другой - индивидуальной непо­вторимостью каждого воспринимающего человека. Причём многообразию этому совсем не тесно в широком русле авторского замысла. (Несомненно, всё сказанное относится к восприятию любого вида искусства, а не только искусства слова.)

Одно из важных методических средств дости­жения такого результата состоит в следующем. На определённом этапе курса «Литература как предмет эстетического цикла» дети начинают знакомиться с программным произведением и пи­шут свой читательский отзыв на него до работы с учителем в классе. Затем, на уроке, эти сочинения становятся предметом совместного обсуждения с точки зрения правомерности и обоснованности различных интерпретаций первоисточника.

Так, в частности, была построена работа уче­ников выпускного класса с повестью Валентина Распутина «Прощание с Матёрой».

* * *

Когда, в начале 1960-х годов, приобрели из­вестность первые произведения А.Солженицына («Один день Ивана Денисовича», «Матрёнин двор» и некоторые другие), кто-то из наших ин­ститутских преподавателей, помнится, сказал примерно следующее: как замечательно, что едва разжались немного идеологические тиски - и русская литература тотчас возвратила себе нравственную составляющую, честность, со­чувственное понимание человека, его души и судьбы. В последующие годы эти свойства щедро проявились у многих выдающихся писателей: Ф.Абрамова, В.Шукшина, А.Вампилова, В.Белова, В.Астафьева, В.Распутина... Некоторых из них называли «деревенщиками». Не знаю, насколько точно это наименование. Возможно, оно связано не только с характерной для них тематикой, но и с горькой любовью к тому бедному, тяжкому и в то же время в чём-то естественному укладу жизни, с его ценностями, которые движение времени неиз­бежно смывает, но не сулит чего-то лучшего для души человеческой.

Повесть «Прощание с Матёрой» была одним из самых ярких явлений этой полузабытой великой эпохи отечественной литературы. Сохраняет ли она сегодня, сохранит ли завтра свою родовую черту - желание и способность сочувственно пони­мать человека? Или мы простимся с ней на путях прогресса, как герои повести со своей матерью - Матёрой?

Не стоит гадать. Обратимся к тому, как школь­ники 1990-х прочитали Распутина. Напомню: в повести речь идёт о том, что многократно про­исходило в реальной жизни: о целесообразном и неотвратимом затоплении старой деревни. Дети писали сочинения на одну из двух тем, по выбору: «Проблематика повести «Прощание с Матёрой»; «Дарья в поисках смысла жизни».

В этих сочинениях вы заметите ряд повторяю­щихся цитат. Мы намеренно сохраняем эти по­вторы: ведь они свидетельствуют, что школьники, умеющие «читать автора», независимо друг от друга, безошибочно находят одни и те же дей­ствительно «ключевые» слова, суждения, целые фрагменты повести. Интересно и другое. В ряде случаев юные читатели осознают границу своего понимания автора и предполагают, что он вложил в текст некоторые смыслы, которые им пока не вполне ясны. Понимать, что ты не вполне пони­маешь другого - это тоже важное условие диалога с ним, будь то твой собеседник в жизни, будь то автор художественного произведения. В осталь­ном, пожалуй, сочинения не требуют какого-либо комментария.

Тексты сочинений взяты из созданного Г.Кудиной Фонда письменных работ учеников экспериментального класса школы № 91 г.Москвы, изучавших в течение десяти лет курс «Литература как предмет эстетического цикла» (научный архив Психологического института РАО). М.б., дадим ссылку на сайт

Сочинения приведены с минимальными со­кращениями и, за редкими исключениями, без редакторской и корректорской правки.А. Мелик-Пашаев

По прочтении повести В.Распутина
«Прощание с Матёрой».

«И кто знает правду о человеке: зачем он живет? Ради жизни самой, ради детей, чтобы и дети оставили детей, и дети детей оставили детей, или ради чего-то ещё?»

Сочинения на тему
«Проблематика повести «Прощание с Матёрой»

Сочинение Аси Д.

Когда я читала повесть, меня охватывало чувство какой-то безнадёжности и неразрешённости.

Ведь, действительно, нужно электричество людям, но нужно жить и обитателям Матёры. Есть среди них те, кому не нужна деревня, но для большинства жителей это прощание ужасно. «Непросто было поверить... что край света, которым пугали тёмный народ, теперь для деревни действительно близок». И сделать с этим ничего нельзя, остановить невоз­можно. И никто, вроде бы, не виноват. Сначала накидываются на разрушителей кладбища, которым кажется, что мёртвым всё равно, от них проще всего очистить место, и никому хуже от этого не будет, но на самом деле это, конечно, не так. А потом кладбище уничтожают «потихоньку под огонь и дым». И люди не то что не протестуют - они этого не замечают. Смирение их — «придётся переезжать», - безликость беды, непонятность, невозможность происходящего и создают ощущение безнадежности.

Есть в действии внутренние проблемы отдельных героев: жизнь Петрухи, по сути предателя, его раз­витие - научиться жечь чужие избы; стал сам тем разрушителем кладбища; жизнь Павла, который не Матёринский и не городской, и одинаково к тому и другому привязан. У него мать в деревне, а сын едет затоплять эту деревню. И Павел сам для себя не может решить, кто же прав: «Говорила мать - он соглашался с ней, сказал сейчас Афанасий - он и с ним согласился, не найдя что можно возразить». Но Павел для себя решает: «приходится согласиться с Андреем, что на своих двоих, да ещё в старой Матёре, за сегодняшней жизнью не поспеть».

А Распутин, мне кажется, для себя решить этот вопрос не может. Нужно, нужно электричество, не­возможно остановить прогресс. Права Дарья, говоря: «Она, жисть ваша, ишь какие подати берёт: Матёру ей подавай, оголодала она. Однце бы только Матёру? Схапает, помырчит - пофырчит и ишо сильней того затребует. Опять давай. А куда деться, будете давать. Иначе вам пропаловка. Вы её из вожжей отпустили, теперь её не остановишь. Пеняйте на себя».

Права Дарья, жизнь берёт своё, но можно ли лю­дей сгонять с места, людей, любящих свой дом, как живой, как человека? Но сгоняют же. И неспроста до конца остаются в Матёре те люди, которые про­тивостояли первому разрушению кладбища. С ними прощается Хозяин, настоящий Хозяин, а не человек- царь, который «поцарюет, поцарюет, да загорюет!, а Хозяин, который есть, «чтобы всё видеть, всё слышать и ничему не мешать». (Хозяин - маленький зверёк, как бы «дух острова» -ред.)

Я решаю для себя так: нельзя отрывать людей от родного дома, тем более так варварски, почему бы то ни было. Но Распутин, вероятно, так не думает, при всём его уважении к людям Матёры. И в повести, мне кажется, эта проблема не решается.

Сочинение Данилы М.

Проблематика повести раскрывается во многом в поисках Дарьей смысла жизни, но сами эти поиски кажутся мне немного странными. Безусловно, они могли начаться именно при таких невероятных и ужасных обстоятельствах, как затопление родной земли, и интуитивно Дарья могла понимать очень ясно и очень многое, но мне кажется, вряд ли это чувство могло бы быть вложено в такую форму, какую сделал автор. По­хоже, автор просто сообщает свои мысли от лица Дарьи. Почти всех героев романа объединяет поиск смысла жизни, или, хотя бы, стремление к чему-то, неизвестно к чему. Дарья, Павел и Андрей думают по-разному.

Для автора очень важны святые места. В отли­чие от сомневающихся и слабых людей, они очень прочны, стойки и чуть ли не вечны — то есть уходят вместе с землёй, когда всё скрывается под водой, но всё-таки уходят. Всё идёт от земли, «пахло ещё почему-то свежестью, прохладой, глубиной, как при вспашке земли. «Откуда же это?» поискала Дарья и не нашла. «А откуда, из-под земли, послышалось ей. — Откуда же ещё?» И правда — откуда же сырой земляной дух, как не из земли?

Из земли — свежесть, оттуда же и память: «А память, она всё-ё помнит, всё держит, ни одной крупинки не обронит». «Правда в памяти. У кого нет памяти, у того нет жизни». Память — большее, чем память внутри человека — она же и его связь с настоящей, не временной реальностью, с землёй, с предками. Дарья виновата перед ними, перед памя­тью, но не перед окружающими живыми. Но память — ещё не вся правда, чтобы получить полную правду, надо ещё выстрадать и всё в себя вобрать.

Память человеческая или точнее народная, свя­зывает поколения друг с другом и с природой, так что люди живут в согласии не только с собой, но и с природой. Память утрачивается — и наступают беды, вроде затопления деревень. У Матёры есть душа, есть Хозяин, есть гигантский «царский листвень». Ещё и пустой остров, пока не затопленный, как-бы жив, он борется до последнего. Весь роман — картина умирания, и кончается всё пустотой.

Сочинение Дины Р.

Как мне кажется, проблема повести в безысход­ности. Я как читатель не вижу выхода из этой ситуации. По-моему, нельзя никого обвинить в том, что нужно строить плотину, что она нужна другим людям, следующему поколению, в том, что строится новая жизнь. В жизни нашей случается многое: мож­но из старого создавать новое, а можно разрушить старое, пожертвовать им ради нового.

... Просто все герои в этой повести делают свой вы­бор. Новое поколение выбирает своё, то, для чего они созданы, а старики, конечно, созданы для прошлого.

Им трудно принять что-то иное. Так уж устроен человек. Никого нельзя осудить в этом.

Конечно, обидно за эту деревню, за то, что люди уничтожают своё прошлое, корни, традицию, обделяя себя, свою жизнь, не понимая этого.

Конечно, жалко тех старых людей. Для них Матёра — никому не нужная, бедная деревня была всем. Только в ней одной видели они жизнь, покой, любовь, Родину. Она связывала их друг с другом, И они были по-своему счастливы на этой земле. Они не могут поверить в исчезновение Матёры. Они по-прежнему сажают, сеют, моют избы, ухаживают за огородами. автор с любовью описывает пейзажи деревни глаза­ми героев. «И опять наступила весна, своя в своем нескончаемом ряду, но последняя для Матёры, для острова и деревни, носящих одно название».

Конечно, старики не могли покинуть это место, и это был их выбор.

«Вся земля на Матёре своя, но это из своих своя: сколько здесь положено трудов, сколько пролито пота, но сколько испытано радости!»

Сочинение Мани Т.

Эта повесть была написана в 1976 г., и она такая же безысходная и мрачная, как была тогда, наверное, наша жизнь. В повести поднимается одна основная проблема, и рассматриваются её разные стороны.

Деревню, в которой люди прожили всю свою жизнь, должны затопить. Но это не всё. Какой стала деревня за последние годы своего существования? Она практически разорена. Остались одни немощные старики, и они уже не могут работать, как раньше, «Та Матёра и не та», «Всё на месте, да не всё так». Если раньше у них ещё были какие-то ценности, цели, они, может быть, делали это всё для своих внуков и детей, то сейчас эта цель пропала.

Вся деревня, все её жители жили, скорее, не за­втрашним днём, а своими корнями.

Они большое значение придавали своему кладби­щу. Они часто вспоминали свою прошедшую жизнь. И теперь всё это должно погибнуть. Вся жизнь этих старух связана с островом, со своей деревней. Мало кто, практически никто из них не видел больших городов, других краёв. У Дарьи двое её детей, и ро­дители похоронены здесь. Для неё это что-то святое. Может быть, ради этого она и жила. Теперь она всё это теряет.

Основная проблема повести — это потеря людьми своих корней, может быть, в каком-то роде смысла жизни. Единственным желанием этих стариков было спокойно умереть в своём доме в окружении детей. Но теперь их лишают и этого.

В повести также показывается отношение к этой проблеме более молодых жителей деревни. Я имею в виду, например, Павла, сына Дарьи. Сначала он тоже очень жалеет, хочет перезахоронить своих родственни­ков, помочь, чем может матери, но потом у него по­являются свои заботы, и ему это становится всё равно.

Вся эта повесть очень мрачная и какая-то вязкая. Сразу понимаешь, в чём проблема, сочувствуешь этим старикам. Но никто им помочь не может. Это типично безвыходная ситуация.

Сочинение Димы Ч.

Проблема произведения этого, на мой взгляд, не скрыта за толщею страниц: Распутин в самом начале повести, описывая прошлое, неоднократно напоминает о грядущем.

«От и вся Матёра! Господи!» — глазами местных старушек, уход с Матёры — это конец света. Все устоявшиеся издревле традиции и жизнь (недаром автор описывает былую историю острова столь под­робно) должны теперь уйти, «переместиться» от надвигающейся неумолимой «электрификации». ... Люди и природа встречаются вплотную в этой по­вести, только человек предстаёт уже не как мужик, триста с лишним лет назад пришедший на эту землю, мы видим человека, вооружённого надёжною наукой и всеми её инструментами, предстаёт он перед до­верчиво прекрасной своей природой, которую ради прогресса ему нужно уничтожить.

Дарья силится понять: зачем и кому это нужно? Ответом ей служили «глухой и безнадёжный крик Петрухи:

Ма-а-ать! Тётка Дарья-а-а! Эй, Матёра-а!»

Так и уплыли они в неизвестность, бабушки да мальчонка, для которых Матёра значила всю их не­замысловатую и бессеребряную жизнь. Они исчезли, а на их месте возникло нечто новое и непонятное; их радости, горести обратились в 20 минут яркого света, к которому мы так привыкли и без которого не мыслим жизни. Жизнь так она построена: но­вое впитает а здесь затопит, поторопится, старое растворится в тумане. А из-за тумана услышим мы печальный вой Хозяина.

Мы — хозяева теперь.

Сочинение Кати Р.

Основная проблема повести в том, что для того, чтобы дать людям по настоящему нужное им электричество, необходимо людей же выгонять из дома, уничтожать его и ломать их жизнь. И эти люди обречены поверить в уничтожение Матёры: «непро­сто было поверить, что так оно и будет на самом деле, что край света, которым пугали тёмный народ, теперь для деревни действительно близок».

Все это ещё усугубляется равнодушием к жи­вущим в Матёре и любящих её людей, которые занимаются затоплением, среди них есть и жители деревни, те, которые моложе всех главных героев. Например, Петруха, он начинает с того, что сжигает свою избу, потом начинает заниматься этим дальше, он оказывается предателем, к тому же он действует исключительно из собственной выгоды.

Сам Петруха симпатий как человек не вызывает, но его действия, какими бы соображениями он ни руководствовался, согласно здравому смысла никакого вреда не приносят Матёре, просто он делает это с каким-то тупым равнодушием. И ещё один человек тоже принимает участие в затоплении — Андрей. Он выражает эту позицию торжества здравого смысла.

«Матёру, бабушка, всё равно затопят — хоть со мной, хоть без меня. Я тут ни при чём. Электричество, бабушка, требуется, электричество».

Вообще, я не заметила, чтобы Распутин как-то решил проблемы, что важнее: электричество или жизнь людей в Матёре. Понятно, что электричество важно, но просто из этой ситуации нет никакого другого выхода.

Кроме людей, в повести есть ещё один важный герой — Хозяин острова, который что-то символизи­рует (может быть, сознательную жизнь острова, он живое существо). И как будто бы от его лица (то есть от него через рассказчика-повествователя) тоже высказываются не очень понятные мысли. «Кому-то надо и начинать верность, с кого-то надо и начинать. Всё, что живёт на свете, имеет один смысл — смысл службы. И всякая служба имеет свой конец».

Я не очень понимаю, что это значит, но, по-моему, эта фраза относится не только к Хозяину, служаще­му острову, но и ко всем людям, конечно, в первую очередь тем, которые остаются там до самого конца. Все они, конечно, понимают, что остров должен погибнуть, но это понимание, скорее, похоже на покорность. «Скоро, скоро всему конец».

Дарья пытается и не может поднять тяжёлую мысль, «может так и надо?» И это непонимание, почему так, в конце вообще выливается у них в не­понимание того, кто они такие и что делают, они абсолютно потеряны в каком-то сплошном тумане. Вот в этом же тумане и конец повести потерян; мо­жет быть, конечно, я не всё поняла, но мне кажется, что никакие проблемы в этой повести не решены, и её конец так же безнадежен, как начало. Вероятно, это и не входило в задачу Распутина, но я, видимо, не понимаю весь смысл его символов до конца.

Сочинения на тему
«Дарья в поисках смысла жизни»

Сочинение Андрея Н.

На сибирской реке Ангаре строится ГЭС, и жители деревни Матёра, попадающие под разольющиеся воды после пуска станции, ставятся перед необхо­димостью эвакуироваться и покинуть родные земли. Среди жителей острова Матёра — старуха Дарья — одна из главных героев повести: «так и так днями старухи сбивались в кучу вокруг Дарьи. Дарья жила тем же страхом, что и другие, но жила уверенней и серьёзней, с нею считался сын, человек не последний в совхозе, ей было, куда приклонить голову после затопа, и даже с выбором: захочет — поедет в одну сторону, захочет — в другую; а, кроме того, Дарья имела характер, который с годами не измяк, не по­вредился, и при случае умела постоять не только за себя». И именно Дарья наиболее тяжело переживает мысль о том, что Матёру придётся покинуть.

Постепенное «вымирание» деревни наводит Да­рью на серьёзные и тяжёлые противоречивые раз­мышления: «Тятька говорил... у нас тятька ласковый был. Говорит: живи Дарья, покуль живётся. Худо ли, хорошо — живи, на то тебе жить вышло. В горе, в зле будешь купаться, из сил выбьешься, к нам захочешь нет, живи, шевелись, чтоб покрепче зацепить нас с белым светом, занозить в ём, что мы были». А сама Дарья хочет смерти — тяжело ей, тяжело переживать постепенную гибель своей родной деревни, не может она это терпеть, хочет лечь на кладбище рядом с ро­дителями. Дарья пытается ответить на обилие вопро­сов, встающих перед нею. Она не может допустить мысли о том, как можно уничтожать родные земли: «Вы-то пошто так делаете? Эта земля-то рази вам одним принадлежит? Это земля-то всем принадлежит — кто до нас был и кто после нас придёт. Мы тут в самой малой доле на ей (.) Так и нам Матёру на подержание только дали. чтоб обихоживали мы её с пользой и от её кормились. А вы чё с ей сотворили? Вам её старшие поручили, чтобы вы жисть прожили и младшим передали. Оне ить с вас спросют».

Дарья пытается понять, почему так происходит, и не может: «Прости нас, Господи, что слабы, непо­нятливы и разорены душой, думала она. — С камня не спросится, что камень он, с человека же спросится. Или ты устал спрашивать? Отчего же вопросы твои не доходят до нас? Прости, прости, Господи, что спрашиваю я. Худо мне. А уйти ты не даёшь. Я уж не по земле хожу и не по небу, а как подвешенная меж небом и землёй; всё вижу, а понять, чё к чему, не умею. Людей сужу, а кто дал мне такое право? Выходит, отсторонилась я от них, пора убирать. Пора, пора. Пошли за мной, Господи, просю тебя. Всем я тут чужая. Забери меня к той родне. к той, к которой я ближе».

Дарья ищет, ищет смысл жизни, ищет ответы на свои вопросы: «А Дарья спрашивает себя, всё тщилась отвечать и не могла ответить. Да и кто, какой ум от­ветит? Человек приходит в мир и, пожив, устав от жизни, как теперь же, Дарья, когда и не устав, неми­нуемо уходит обратно. Вон сколько их было, прежде чем дошло до неё, и сколько будет после неё! Она находится сейчас на самом сгибе: одна половина есть и будет, другая была, но вот-вот продёрнется вниз, а на сгиб встанет новое кольцо. Где же их больше впереди или позади? И кто знает правду о человеке: зачем он живёт? Ради жизни самой, ради детей, чтобы и дети оставили детей, и дети детей оставили детей, или ради чего-то ещё? Вечным ли будет это движение? И если ради детей, ради движения, ради этого беспрерывного продёргивания — зачем тогда приходить на эти могилы? Вот они лежат здесь пол­ной материнской ратью, молчат, отдав всё свое для неё, для Дарьи, и для таких, как она, и что из этого получается? Что должен чувствовать человек, ради которого жили многие поколения? Ничего он не чувствует. Ничего не понимает. И ведёт он себя так, будто с него с первого и началась жизнь, и им она навсегда закончится. Вы, мёртвые, скажите: узнали, нет вы всю правду там, за этой чертой? Для чего вы были? Здесь мы боимся её знать, да и некогда. Что это было — то, что зовут жизнью, кому это надо?

Надо это для чего-то или нет? И наши дети, ро­дившись он нас, устав потом и задумавшись, станут спрашивать, для чего их рожали. Тесно уж тут. И дымно. Пахнет гарью».

Вот так мучается Дарья, ищет смысл жизни. И ответ на её вопрос надо вымыть, выбелить избу перед сожжением, как перед праздником, и уйти «чистым». Она его находит, но он занимает только некоторое время, он не вечен.

Сочинение Маши Х.

Нынешний век — век скоростей», и, действительно, живём мы в какой-то спешке, бес­смысленно суетясь. Не ищем правды у земли, не припадаем к ней. Ведь смысл жизни в земле. Без неё никак нельзя. А мы не сможем без машин. И права была Дарья, когда говорила внуку про ма­шины так: «Они с вас все жилы вытянут, а землю изнахратят, они на это мастаки».

Бабка Дарья понимала всю трагедию своего на­рода, этот народ без своей Матёры матери-земли ничто. Он рассыплется по чужой земле в городах и забудет о Родине и предках, словом, о той жизни, где у предков твоих было особое отношение ко все­му. Где человек и природа были единое существо.

И Дарья поняла, что жить в городе не смо­жет: без коровы, избёнки, родимых могилок и... острова. Внук Дарьи Андрей, «не выходил никуда дальше своего двора. Не прошёлся по Матёре, не по­горевал тайком, что больше её никогда не увидит, не подвинул душу... ну, есть же всё-таки, к чему её в последний раз на этой земле, где он родился и поднялся, подвинуть, а взял в руки чемоданчик, спустился ближней дорогой к берегу и завёл мотор. Прощай и ты, Андрей. Прощай. Не дай Господь, чтобы жизнь твоя показалась тебе лёгкой».

И мне кажется, в этом «прощай» и есть тот раз­рыв между стариками, которые не смогут жить по- другому, и детьми. Дети и внуки могут позволить себе сжечь родную избу или забыть о могилках. Они живут для нового. Жизнь старая поедается жизнью новой. Жизнь новая съедает память, но «правда в памяти», «У кого нет памяти, у того нет жизни».

Но она понимала: это не вся правда. «Пред­стояло подниматься и идти, чтобы смотреть и слы­шать, что происходит, до конца, а потом снести это сполна виденное, слышанное и испытанное с собой и получить взамен полную правду. Она с трудом поднялась и пошла».

Ещё раньше, когда Дарья была на кладбище, вспоминала умершего мужа и просила: «Пора, пора... Пошли за мной, Господи просю тебя, всем я тут чужая. Забери меня к той родне... К той, которой я ближе». Но теперь, после разговора с умершими, она поняла, что нельзя ей ещё к ним, и то, что каждый в ответе за то страшное, что будет, и она тоже. Её крест — вспомнить всё, что происходит, и снести с собой, и получить взамен новую правду. И не просто принести или донести, а «снести» слово-то какое тяжёлое. И, может быть, только теперь Дарья обрела какой-то покой: когда ей напомнили о избе, о её долге: «Нет, вы­белит она сама. Дух из неё вон, а сама, эту работу перепоручить никому нельзя. Руки, совсем ещё не отсохли, а тут нужны свои собственные руки, как при похоронах матери облегчение дают свои собственные, а не заёмные слёзы».

Удивительное отношение у крестьян к жилищу, к избе, как к человеку. ... Избу перед смертью надо обмыть, обрядить, как покойника, и ещё: «Ис­пугавшись, Дарья слезла с печки обратно и начала молитву. И всю ночь она творила её, виновато и смиренно прощаясь с избой, и чудилось ей, что слова её что-то подхватывает и, повторяя, уносит вдаль».

До разговора с мёртвыми у Дарьи в душе были какие-то сомнения о городе, но потом что-то сверху руководило ею, помогало в этом нелёгком пути: оно помогло Дарье найти пихту для избы и толкнуло «поджогщика перенести поджог». Что-то вело её к лиственю, а сопровождал Дарью маленький зверёк, который пытался заглянуть ей в глаза. И вот они встретились: Листвень, Дарья и Хозяин.

Листвень. «Подати эти при новой жизни по­степенно прекратились, но почтение и страх к наглавному, державному дереву у старых людей по-прежнему оставались». Листвень не подда­вался никакой казни, и мучители сравнили его с Богодулом. (Мне кажется, это важно, может быть, он был и опустившийся человек, но он выстоял и был так же упрям, как дерево значит, всё же имел ценности). «Неизвестно, с каких пор жило поверье, что как раз им, «царским лиственем» и крепится остров к речному дну, к одной общей земле, и покуда стоять будет он, будет стоять и Матёра». Дерево это объединило собой всех людей, живших когда-то, всё, что было, всю память. И нельзя её просто выжечь. Корни её глубоки. «Один выстояв­ший, непокорный «царский листвень» продолжал властвовать надо всем вокруг. Но вокруг него было пусто». Листвень очень интересная фигура в по­вести, загадочная и народная.

Хозяин очень странный и непонятный герой, он существует чуть меньше кошки и в то же вре­мя упоминается вместе с домовыми. Никто о нём не знает, а он, Хозяин, знает обо всём и обо всех.

И вот третье существо — Дарья — самая старая из старух.

Эти три существа нельзя сжить с острова, и ис­чезнуть они могут только в потоке воды, не по своей воле. Ведь за ними стоит неведомая сила, кусочек которой жил в каждом предке Дарьи.

Не тревожась уже о себе, зная свою судьбу, Дарья заботится о Настасье, Симе с мальчонкой и Богодуле. Исполняя предначертанное, она заботит­ся о памяти и обо всём, что с ней связано.

Сочинение хочется закончить молитвой Дарьи: «Прости нам, Господи, что слабы мы, непамятливы и разорены душой, думала она. С камня не спро­сится, что камень он, с человека же спросится. Или ты устал спрашивать? Отчего же вопросы твои не доходят до нас?»

Сочинение Юли Р.

«И опять наступила весна, своя в своём нескончае­мом ряду, но последняя для Матёры, для острова и деревни». Вот в этой деревне и жила Дарья, и жила она с самого рождения, и родители её здесь жили. «Знала деревня наводнения, когда пол-острова уходи­ло под воду, ... знала пожары, голод, разбой». Была в деревне своя церквушка, как и положено, на высоком чистом месте. Была мельница на верхней носовой проточке. Вот так худо-бедно и жила деревня, дер­жась своего места на яру у левого берега, встречая и провожая годы, как воду, по которой сносились с другими поселениями и возле которой кормились. И как нет, казалось, конца и края бегущей воде, нет и веку деревне.».

«А постоянно оставались теперь на Матёре только старики и старухи». Среди них и жила Дарья. «Не­смотря на годы, была старуха Дарья пока на своих ногах, владела руками, справляя посильную и всё-таки немаленькую работу по хозяйству». Были у Дарьи дети, одному из них, Павлу «в этом году по весне.., сравнялось 50 — был он у Дарьи теперь старшим, а по порядку вторым сыном, первого прибрала война. И была, была непонятная и страшная правда: из трёх похороненных Дарьиных детей все трое успели вырасти и войти в жизнь — один годился для войны, другой — для работы, третья — старшая дочь, скон­чавшаяся в Подволочной при вторых уже родах, жила своей семьей. И столько же, трое, осталось у Дарьи в живых: дочь в Иркутске, сын из старого, дальнего леспромхоза переехал в новый, только открытый, поближе к Матёре, и вот Павел. Жаловаться на них грех, все. чтут мать. Не всякому удаётся на стрости такая судьба — что ещё действительно надо?»

Но вот должны были затопить родную деревню Дарьи, и не знает Дарья, зачем дальше жить, если не будет Матёры, а с ней не будет её родных, похо­роненных на этой земле. «Лучше бы мне не дожить до этого — Господи, как бы хорошо было. Мне бы пораньше собраться, я давно уж нетутошняя. я та­мошняя, того свету. И давно навроде не по-своему, по-чужому живу, ниче не пойму: куды, зачем?... Нонче свет пополам переломился: евон чё деется. И по нам переломился, по старикам. ни туды мы ни сюды».

Понимает Дарья, что не прижиться ей на новом месте, и от этого ей тяжелей становится. «Дарья пытается и не может понять тяжёлую, непосильную мысль: а может, так и надо? Отступая от неё, она пробует найти ответ на мысль полегче: что «так и надо»? О чём она думала? Чего добивалась? Стоило жить долгую и мытарную жизнь, чтобы под конец признаться себе: ничего она в ней не поняла».

«Дарья жила тем же страхом что и другие, но жила уверенней и серьёзней. Дарья имела характер, который с годами не измяк, не повредился, и при случае умела постоять не только за себя». Так под крыло к Дарье стекаются люди, но она ничем не могла помочь им, потому что сама путалась, искала смысла в жизни и удивлялась, как много зависит от судьбы человека.

Как мало выходит в человеке своего, данного ему от рождения, и сколько в нём от судьбы.»

Дарья была очень религиозной женщиной, и поэтому размышления её часто бывают о Боге, о его могуществе. Бог — вот кто, по мнению Дарьи, может избавить её от такой судьбы.

«Люди про своё место под Богом забыли. Бог, он наше место не забыл, не забыл, нет. Он видит: загор- дел человек, ох, загордел», говорит Дарья внуку — Ты хоть слыхал, что у его, у человека-то, душа есть?.. В ком душа, в том и Бог. . он в тебе же и есть. Не в небе. А боле того человека в тебе дорожит. Чтоб человеком ты родился и человеком остался».

Дарья многое не понимает в современной жизни, не понимает спешки людей. Она не видит пользы в такой жизни. «Это не надо так же держать себя, под угон пустить. Живёшь-то всего ничего, пошто бы ладом не прожить, не подумать, какая об себе осталась память». И отец завещал Дарье «Живи, Дарья, покуль живётся. Худо ли, хорошо живётся — живи, на то тебе жить выпало». И Дарья жила, пока не пошли слухи о затоплении Матёры, а потом «обробела» Дарья и стала просить Бога забрать её. «Пора, пора. Пошли за мной, Господи, просю тебя. Всем я тут чужая. Забери меня к той родне. к той, к которой я ближе».

«Хорошо бы, закончив всё, прилечь под порожком и уснуть. А там будет, что будет, это не её забота. Там её спохватятся и найдут то ли живые, то ли мёртвые, и она пойдёт куда угодно, не откажет ни тем, ни другим».

Сочинение Оли Г.

Повесть В.Распутина рассказывает нам о людях, которые вынуждены покинуть свою родную землю, землю своих предков, пусть даже это остров. Они должны переехать, переменить образ жизни, а это им нелегко, т.к. почти все жители Матёры давно уже имеют взрослых внуков и доживают, быть может, последние несколько лет. Тут возникает одна вечная проблема отцов и детей, которая ярко показана на примере одной семьи. В этой семье три поколения переживают это переселение: Дарья, её сын Павел и внук Андрей; три человека выросли на этом острове, вскормлённые этой землёй.

Весь сюжет повести разворачивается вокруг остро­ва Матёра, который должны затопить в связи с от­крытием электростанции. Все жители этого острова считают последние дни и живут в каком-то вечном животном страхе. «Дарья жила тем же страхом, что и другие, но жила уверенней и серьёзней, с нею счи­тался сын, человек не последний в совхозе, ей было куда приклонить голову после затопа, «.а, кроме того, Дарья имела характер, который с годами не измяк, не повредился, и при случае умела постоять не только за себя.»

«...Дарья ничем не могла помочь старухам, но они шли к ней, собирались вместе, чтобы рядом с Дарьей и себя почувствовать тоже смелей и надежней».

Так они и жили. Сын Дарьи, который жил в по­сёлке, приезжал к ней, рассказывал, что её ожидает, в каких условиях она будет жить, но всё это было ей непонятно и чуждо: «.всё впереди пугало, всё казалось чужим и непрочным».

Так жили они, считая последние дни своей род­ной и близкой жизни, боясь подумать о том, что скоро всё, что считалось их домом, сгорит дотла. И вот беспутный парень Петруха, которому всё едино, поджигает свой дом, и у всех что-то переворачивается внутри, глядя на пламя, пожирающее всё на своем пути. «Они смотрели, смотрели, ничего не пропуская, как это есть, чтобы знать, как это будет. пытаясь заранее представить в том же положении, которого . не миновать, себя. Настолько ярко, безо всяких по­мех, осветилась этим огнём судьба каждого из них.»

С каждым днём больше и больше давит жителей деревни гнёт, последний раз они выходят на работу, как на праздник, а после дождей всё приходит в окончательное уныние, и каждый начинает думать о смысле всего происходящего.

Павел — середина между своей матерью и сыном, и он не вмешивается в их спор. Он пытается сам разобраться в том, что происходит. «А что переме­ны? Их не изменить и не переменить. И никуда от них не деться. Ни от него, ни от кого другого это не зависит. Надо — значит, надо, но в этом «надо» он понимал только одну половину, понимал, что надо переезжать с Матёры, но не понимал, почему надо переезжать в этот посёлок, сработанный хоть и богато, . да поставленный так не по-людски и несуразно, что только руками развести. Объяснение простое: не для себя строили, смотрели только, как легче построить, и меньше всего думали, удобно ли будет жить».

Так Павел и не приходит ни к какому решению, а смиряется с тем, что есть, с той действительностью, которая нас окружает.

Дарья — самый несчастный человек во всей этой семье. Она, как и Павел, пытается понять смысл это­го переезда, почему она должна покидать землю, на которой прожила всю свою жизнь, должна оставить могилы предков. «Дарья пытается и не может под­нять тяжёлую, непосильную мысль: а, может, так и надо? Отступаясь от неё, она пробует найти ответ на мысль полегче: что «так и надо»? Но она ещё и оглядывается вокруг на всех людей, и поразмыслить об этом вслух ей помогает внук Андрей, который как представитель молодого поколения, с лёгкой душой расстаётся с Матёрой и даже собирается идти рабо­тать на ту самую ГЭС, которая затопит остров, хотя и рос на нём восемнадцать лет. «Молодым проще, они вприпрыжку на одной ноге взбегут наверх — потому-то молодые легче расставались с Матёрой». Дарья начинает разговор с Андреем о месте человека на земле, о том, что он из себя представляет, этот

человечишка.

«Нет, парень, весь белый свет не обживёшь. Хоть на крыльях летай. И про людей я разглядела, что маленькие оне. Как бы оне не приставлялись, а ма­ленькие. Жалко их. Люди про своё место под Богом забыли. Бог, он наше место не забыл, нет. Он видит: загордел человек, ох, загордел».

Андрей говорит ей, что не может человек ма­леньким быть, ведь он хозяин на земле. А Дарья ему отвечает:

«Он думает, он хозяин над ей, а он давно уж не хозяин. Давно из рук её упустил. Она над им верх взяла, она с его требует, че хочет, погоном его по­гоняет. Он только успевай поворачивайся».

Наверное, Андрей рассуждает так потому, что веры у него ни во что. Он стремится построить будущее, оставить свою лепту в нём, а Дарья всё, что могла, уже сделала, а оглянувшись, понимает, что сла­бый человек, бессильный. И она обращается к Богу:

«.так суждено или совсем закаменел человек?.. Прости нам, Господи, что слабы мы, непамятливы и разорены душой.».

Она пытается доказать Андрею, что в каждом человеке есть Бог: «В ком душа, в том и Бог, парень. он в тебе же и есть. Не в небе. А боле того — чело­века в тебе дорожит. Чтоб человеком ты родился и человеком остался».

Дарья . размышляет о человеке: «.до чего же мы все добрые по отдельности люди, и до чего же безрас­судно и много, как нарочно, все вместе творили зло». Но люди есть разные: есть несчастные работяги, а есть гадкие подхалимы: «Человек не может без того, чтоб над кем-нибудь не командовать, это ему самая сладкая служба».

На протяжении всей повести Дарья пытается найти смысл своей жизни. Сталкиваясь с разными людьми, их судьбами она понимает: «Как мало вы­ходит в человеке своего, данного ему от рождения. И сколько в нём от судьбы.». Но она не может понять, почему судьба человека зависит не от него самого, а от кого-то другого, от каких-то непонятных ей обстоятельств.