Скульптор И. Иткинд: «Я выжил потому, что у меня очень хорошая профессия…»

Скульптор И. Иткинд:
«Я выжил потому, что у меня очень хорошая профессия…»

Если бы ещё недавно меня спросили, кто из выдающихся художников мира прошёл по жизни самым удивительным, самым неправдоподобным путём, я, скорее всего, назвал бы Сервантеса. Но сейчас я думаю, что скрытая от мира жизнь человека, о котором мы расскажем сегодня, пожалуй, ещё больше похожа на чудо. Я узнал о нём, прочитав замечательный очерк Эдуарда Тополя «Две жизни, две смерти Исаака Иткинда». http://art-of-arts.livejournal.com Текст, публикуемый ниже, по сути, представляет собою мой сокращённый свободный пересказ этого очерка.
А. Мелик-Пашаев  

Пожалуй, все люди, не чуждые художественной культуре, пока ещё знают, кто такой Коненков. Меньше, но тоже немало, знающих, кто такой Эрьзя. Скульптор, о котором у нас пойдёт речь, был в 1930-е годы так же знаменит, как те двое, но теперь в нашей стране о нём знают только специалисты. Его скульптуры экспонируются в лучших музеях мира и ... лежат в запасниках лучших музеев России. (Во всяком случае, до последнего времени дело обстояло именно так.) На постаменте одной из скульптур, изображающей юного Пушкина, написано: «Скульптор Исаак Иткинд. 1871-1938».

Даты не удивляют. Мало ли людей, и выдающихся, и обычных, окончили жизнь в сталинских лагерях? К тому же смерть в 67 лет вполне может прийти и естественным путем. Но чудесная биография Иткинда здесь, можно сказать, только начинается. Впрочем, начало тоже было далеко не обычным.

* * *

Исаак Иткинд родился 9 апреля 1871 года в хасидском местечке Вильненской губернии. Он был сыном раввина, и сам стал раввином. Когда ему уже исполнилось 26 лет, он случайно заглянул в книгу о скульпторе М. Антокольском. С трудом, по слогам разбирая русский текст, он прочитал эту книгу и был поражен не только работами Антокольского, но и тем, что знаменитый скульптор тоже был евреем, и даже его земляком.

И молодой раввин совершил поступок, почти немыслимый в его среде: оставил синагогу и уехал в Вильно учиться на скульптора, но через два года вынужден был вернуться. В родном местечке его считали отступником от веры; к тому же он занимался тем, что может делать только Бог, - лепил из глины людей. Однако когда в местной печати появилась статья о скульпторе-самородке, который создаёт шедевры, те же «гонители» собрали деньги, чтобы он мог поехать учиться в Вильно, а потом в Москву.

Евреям тогда было запрещено селиться в Москве. Иткинд жил, где придётся, таясь от полиции, и работал над экзаменационным заданием для поступления в Московское художественное училище живописи, ваяния и зодчества, которое дал ему известный скульптор-монументалист, профессор С. Волнухин. Увидев, что у него получилось, Вол-нухин повёз работу к Максиму Горькому, и они вдвоём отправились к московскому градоначальнику с просьбой разрешить Иткинду жить и учиться в Москве. Тот отказал, будучи убеждён, что еврей не может быть талантлив в искусстве. Иткинд продолжал нелегально жить в Москве, работая слесарем. А Горький так активно его рекламировал, что скоро он стал знаменит. Сам Савва Морозов покупал его работы. Уже после революции, в 1918 году, в театре «Габима» прошла его большая персональная выставка.

«Брат Теодора Рузвельта приезжал тогда в Россию, он был на моей выставке, а потом пришёл в мою мастерскую и купил все работы, какие были в мастерской. Он звал меня в Америку, … Он сказал, что в Америке я буду очень знаменитый и буду зарабатывать миллионы. И вы знаете, что я ему ответил? Я сказал ему, что другие художники могут уезжать в Америку, потому что они и при царе были в России людьми. А я при царе был человеком только до шести вечера, а после шести вечера меня мог арестовать любой полицейский. А сейчас, когда революция сделала меня человеком и после шести вечера, разве я могу уехать? … А голод? Что голод! Когда начался настоящий голод, Максим Горький выхлопотал для меня у наркома Луначарского профессорский паек – талоны на сушёную воблу и хлеб. Правда, когда я пришёл в Цекубу, там надо было заполнить какую-то анкету, а я не умел писать по-русски. Конечно, комиссар не мог поверить, что профессор не умеет писать по-русски. Они решили, что я жулик, и посадили меня под арест. Но потом им позвонил Луначарский, и меня освободили и дали мне паёк…»

Последующие два десятилетия были самым плодотворным периодом в жизни Иткинда, хотя и осложнялись то болезнями и вынужденными переездами, то бедностью, даже голодом, удивительным образом сочетавшимися со славой великого скульптора.

В 1937 году был объявлен конкурс по случаю столетия со дня смерти Пушкина. Лучшими были признаны три работы Иткинда.

А в следующем году, по официальной версии, он скончался.

Лет шесть спустя по Алма-Ате пошли слухи, что в землянке на окраине города живёт похожий на гнома старик, питается корнями и делает скульптуры из пней. Дети, шаставшие по пригородам, уверяли, что эти деревянные фигуры по-настоящему плачут и смеются. Слухи множились, и в конце концов казахские художники отправились на поиски скульптора-колдуна. И нашли нору, у входа в которую лежали полуобработанные куски дерева, а изнутри её доносилось постукивание молотка по резцу. На их зов из норы выполз маленький старик и назвал своё имя - имя, со студенческих лет хорошо известное собравшимся у входа в нору.

«Вы знаете, почему я выжил в тюрьме? …Восемь месяцев следователь КГБ бил меня каждый день, даже выбил мне барабанную перепонку в левом ухе. Всё требовал, чтобы я написал, что я японский шпион … А я не мог это написать, потому что я не умел писать по-русски. И тогда они меня снова били, и снова… Я выжил потому, что у меня очень хорошая профессия. Они давали мне один кусочек чёрного хлеба в день. Утром давали кусочек хлеба на весь день. Но я не ел этот хлеб до ночи. Я целый день лепил из этого хлеба фигурки. Только вечером перед сном я ел этот хлеб. Назавтра они меня снова били, но хлеб всё-таки давали, и поэтому я мог целый день лепить и не думать о них. Понимаете, я о них не думал! Они меня пугали, а я не думал о страхе, я лепил. А те, кто думал о них целый день, те писали им сами на себя, признавались, что они шпионы или замышляли Сталина убить. И тогда их сразу расстреливали. А я ничего не написал, и меня отправили в Сибирь, в лагерь. Там мне было совсем хорошо – я работал на лесоповале, и вокруг было много дерева, и я мог по ночам резать по дереву и делать разные скульптуры, и снова не думать о страхе. …Когда умерла моя жена, про меня все забыли, даже сын. И стало уже не так хорошо. Особенно когда отослали сюда, в Казахстан. Здесь за дерево нужно было платить…»

Он рассказал, что в 1937 его арестовали за то, что он... продал Японии секреты Балтийского флота. Сослали в Сибирь, оттуда в Казахстан, а потом, по старости, тихо отпустили, но без права возвращения в Москву. Конечно, разыскавшие его казахские художники понимали, что всемирно знаменитый скульптор, который к тому же с трудом читал и не умел писать по-русски, никак не мог продавать за рубеж секреты флота, но принимать участие в судьбе «врага народа» было тогда слишком рискованным делом. Поэтому встреча с ними ничего не изменила в жизни Иткинда. Разве что один из художников иногда, тайком, стал поддерживать его деньгами. Исаак прожил в своей землянке ещё двенадцать лет.


Голова старика

Портрет поэтессы Берты фон Зутнер

Умер Сталин, прошёл ХХ съезд, началась реабилитация бесчисленных «врагов народа», но об Иткин-де к тому времени давно забыли.

Зимой 1956 года к директору Алма-Атинского государственного театра пришёл 85-летний бездомный человек и попросил взять его на работу - расписывать декорации. Он сказал, что он теперь не «враг народа», но уезжать ему некуда и не к кому, а здесь, в Казахстане, он «обжился». Директор театра принял его на должность маляра и предоставил место проживания - топчан под лестницей.

Умирающий Пушкин. 1937 г.

Старик расписывал декорации и собирал в своём подвале пни и коряги, которые ему привозили за бутылку водки водители грузовиков.

Через два года художник театра заглянул в подвал и обнаружил десятки скульптур, созданных резцом выдающегося мастера. Так Иткинд «воскрес» во второй раз. Его скульптуры стали покупать для местных музеев, его приняли в Союз художников, устроили мастерскую в том же доме, сняли о нём фильм.

Исаак Иткинд умер в Алма-Ате в 1969 году. Ему было 98 лет. В последние годы он говорил, что много думает о Боге, от которого бежал 70 лет назад.

* * *

Эдуард Тополь заканчивает свой труд о поразительной жизни скульптора таким постскриптумом: «...В марте 2011-го, в Москве я встретился с Аркадием Наумовичем Иткиндом, профессором экономики и внуком Исаака Иткинда. Мы сидели в «Пирамиде» на Тверской, пили зелёный чай, говорили о его великом деде и о том, что надо бы сделать фильм, полнометражный документальный фильм о великом скульпторе ХХ века Исааке Иткин-де, фильм, который должны увидеть не только в России, но и во всех цивилизованных странах. И ещё нужно вытащить из запасников его работы, собрать их в одну передвижную выставку и повезти по миру. И тогда, я уверен, у Исаака Иткинда появится третья жизнь, вечная.»

Верим, что так и будет: ведь память культуры крепче, чем иногда кажется!

Искусство в школе: 
2017
№3.
С. 50-52.

Оставить комментарий

Image CAPTCHA
Enter the characters shown in the image.