И. Тихомирова, кандидат педагогических наук, доцент, г.Санкт-Петербург

Чтение как творчество и воспитание?

Творчеством считают вид деятельности, порождающий как преобразования в сознании и поведении человека, так и создание продуктов, отличающихся оригинальностью и уникальностью. Творчество является одной из самых сильных мотиваций человека - потребностью в самореализации. Его иногда называют синонимом жизни, сущностной характеристикой человека. Что касается общественной роли творчества, то оно является двигателем прогресса. «Рычагом преобразования мира» назвал его Даниил Андреев.

В период кризиса чтения, какой мы переживаем сегодня, усилия специалистов направлены преимущественно на поддержание спроса на печатные издания. Во главу угла поставлен охват населения чтением, привлечение людей к чтению, рост читающей публики, увеличение массива книгоизданий. Этот этап можно назвать этапом экстенсивного пути развития в данной сфере. Проблема качества чтения, в том числе качества чтения детей, мало затрагивала в этот период умы исследователей и практиков книжного дела. Сейчас, на мой взгляд, задача иная: оптимизировать процесс общения читателя с книгой. Те минуты в общем лимите времени человека, которые отданы чтению, должны быть использованы максимально плодотворно в плане того, что читать и как читать. Остро встаёт необходимость перехода всей сферы чтения на интенсивный путь развития, на повышение его продуктивности, его качества, его эффективности. Условием обеспечения этого является творческое чтение. В нём заложено не только высокое качество восприятия читаемых книг, но и пробуждение интереса к этому виду занятий. Открывается путь - от творческого чтения к увеличению количества читающих людей.

Что же такое - творческое чтение вообще и творческое чтение художественной литературы в частности?

На первый взгляд кажется, что читающий человек ничего не создаёт, а лишь воспроизводит творчество писателя. Но это не так. Просто мало кто задумывается, какие процессы совершаются в его сознании, когда он читает.

Простое и образное определение понятия дал Л.С. Выготский. Он назвал творческим чтением «воспроизведение чужого творения собственной душой». Н.А. Рубакин определил его как «следовую» реакцию на читаемый текст. Сходную по смыслу трактовку творческого чтения дал ленинградский ученый А.М. Левидов. С его точки зрения, творческое чтение - это жизнь произведения в сознании читающего человека. Определяющим в характеристике творческого чтения лингвист С.А. Абакумов назвал свободу мыслить своей собственной мыслью.

Какие бы разные определения понятию «творческое чтение» ни давали специалисты, все они во главу угла ставят способности человека реагировать на читаемый текст, активизировать по ходу чтения собственные мысли и чувства, соединять читаемый материал с опытом жизненных впечатлений и наблюдений. Говоря о творческом чтении, они имели в виду не получение читателем информации, не умения и навыки складывать из букв слова, а способность соединять образы, созданные писателем, со своим духовным миром, в результате чего и возникают новые «продукты» читательской деятельности. Эти продукты могут быть как идеальными (мысли, чувства, образы, представления, воспоминания и др.), так и реальными (рисунки, кинофильмы, театрализации, сочинения, игры и др.).

Творческое чтение «изобрела» сама литература как искусство слова - самый доступный вид искусства, подобно другим его видам (живопись, музыка, театр, кино, скульптура), отражающий действительность в художественных образах. Вместе с тем словесное искусство - самый сложный вид искусства. Если другие его виды действуют непосредственно на органы чувств человека (зрение, слух, осязание), то искусство слова действует только через воображение, ибо глаз видит текст, состоящий из слов, предложений, абзацев, а воображение творит живую жизнь.. Перед внутренним взором читателя проходит своего рода кинолента, где в определённых обстоятельствах действуют люди, с ними что-то происходит, раскрывается их внутренний мир и их судьбы. Эта кинолента задана и одухотворена писателем, и в то же время она подчинена читателю, наделена его смыслом, чувствами, представлениями. Расхождение между внешней видимостью (читатель видит словесный текст и ничего более) и внутренней (читатель видит жизнь, заключённую в тексте) и определяет сложность восприятия искусства слова. Она соответствует субъективному, а значит, уникальному характеру восприятия, который у каждого человека неповторим, ибо соединен с его личным опытом переживаний и впечатлений, что и придаёт ему творческий характер. Не случайно фильмы, созданные по одному и тому же литературному произведению, оказываются разными по содержанию и смыслу, как и театральные представления, созданные по одной и той же пьесе.

А.Блок говорил: «Лучше меньше читать, но творчески». Жизнь быстротечна, и полагать, что ребёнок сам придёт к осознанию сущности и ценности чтения, к пониманию, что хорошо и что плохо в литературе и жизни, - это значит неэкономно относиться к драгоценному времени детства, заставлять ребёнка блуждать в дебрях книжного хаоса, отвлекать его от решения встающих перед ним жизненных проблем. Наша задача - соединять через творческое чтение литературу и жизнь ребёнка, вести его к познанию самого себя и окружающей действительности, открывать ему дверь в духовнонравственную культуру человечества, учить отличать подлинное искусство слова от суррогата.

Творческое чтение художественной литературы, как я его рассматриваю, это узловая проблема нравственного и гражданского становления личности растущего человека, узловая для всей сферы взаимодействия с искусством слова. Фазиль Искандер определил талант писателя как количество контактных точек соприкосновения с читателем на единицу литературной площади. То же самое, но с обратной связью, можно сказать и о таланте читателя художественной литературы. Да и о таланте библиотекаря, учителя, родителя, воспитателя -всех, кому приходится вести с ребёнком разговор о книгах и чтении. Обеспечить наибольшее количество точек соприкосновения читателя с «единицей литературной площади» - это и значит пробудить интерес к чтению, ведь каждая «точка» способна вспыхнуть в сознании читающего ребёнка искрой творчества, а значит, радости и созидания.

Как это происходит в сознании читающего ребёнка, Фазиль Искандер показал на примере подростка Чика - героя цикла его рассказов «Чик и Пушкин». Перед нами школьник, который без особого энтузиазма, как обычное учебное задание, с привычной скукой на лице, начал читать стихотворение Пушкина «Песнь о вещем Олеге». Дойдя до места, где змея, выползшая из черепа коня, обвилась вокруг Олега, и «вскрикнул внезапно ужаленный князь», что-то пронзило мальчика с незнакомой силой. В этой строчке замечательно то, что не уточняется, отчего вскрикнул князь. Конечно, и от боли, но и от страшной догадки: от судьбы никуда не уйдешь. «И Чик как бы догадался об этом. И его пронзило. И дальше уже до конца стихотворения хлынул поток чего-то горестного и прекрасного». Если поискать ключевое слово в этом отрывке, выражающее суть происходящего, то им, скорее всего, будет слово «догадался». Догадаться - значит напасть на правильную мысль, сделать определённое предположение, не взятое извне, а рожденное в самом человеке. Заметим, не столько сам текст изумил подростка, сколько идущий от него импульс к собственной работе мысли. Стоило ему появиться, как «хлынул поток чего-то горестного и прекрасного». И дальше: «Чик чувствует какую-то грустную бессердечность жизни, которая продолжается и после смерти Олега. И в то же время понимает, что так и должно быть, что даже мёртвому Олегу приятней, что там наверху, на земле, озаренной солнышком, жизнь продолжается, река журчит. Трава зеленеет». Новым в этом кусочке является не только ход размышления читателя, усиливающий его чувства, но и привнесение им в текст того, чего в нём нет: журчащей реки, зеленеющей травы, светящего солнышка. Добавление, сделанное Чиком, - плод его читательского воображения. Теперь он читает не только глазами, но всем существом: внутренним зрением, внутренним слухом, внутренним осязанием. Перед ним рождается новая реальность, автором которой становится он сам. «Олег словно видит Игоря и Ольгу на зелёном холме, видит пирующую у берега дружину и с тихой улыбкой говорит: «Конечно, друзья, мне бы хотелось посидеть с вами на зелёном холме, попировать с дружиной, поговорить о битвах, где мы вместе рубились, но, видно, не судьба. И всё же мне приятно видеть отсюда, что вы кушаете, пьёте на зелёном холме. Пируйте! Пируйте!..» Как видим, Чик мысленно перевоплощается в князя Олега и от его имени говорит со своими потомками.

Предполагал ли мальчик до чтения стихотворения, что он может сочинить монолог, структурировать речь другого, неведомого ему человека, почувствовать и выразить его состояние? Эту способность открыл в нём Пушкин. И не понимая, что с ним происходит, «обливаясь сладкими слезами», Чик несколько раз перечитал стихотворение, удивляясь, что пушкинские слова начинают с каждым разом «всё больше и больше светиться и зеленеть, как трава, на которой сидят Игорь и Ольга. В них стал приоткрываться какой-то милый дополнительный смысл». Последняя фраза очень важна. Самостоятельное открытие читателем «милого дополнительного смысла» в поэтическом слове, пожалуй, и есть ключ к разгадке эмоционального влияния художественного произведения, заставившего подростка ещё и ещё раз прочесть всё стихотворение.

Стоит заглянуть в размышление школьника над словом «неразумные», относящемся к хазарам. Он почувствовал в этом слове прощающий упрёк, даже улыбку. По мнению Чика, Олег не хотел мстить хазарам, да пришлось, и потому так неохотно он сбирался. Князь как бы говорит: «Ну зачем вы, хазары, такие неразумные, зачем устроили буйный набег. А за это приходится ваши сёла и нивы обречь мечам и пожарам». Одно слово, приобретшее в сознании читающего ребёнка приращенный смысл, потянуло за собой новые смыслы других слов: «сбирается», «буйный», «обрек». Открытие новых нюансов слова давало свежие ощущения, образы, чувства, способные уже сами по себе радовать читателя.

Если Чик не понял, что послужило причиной радостного волнения при чтении стихотворения Пушкина, то мы с вами, проследив шаг за шагом весь ход его восприятия, можем сделать определённый вывод. Именно творческий акт чтения, питаемый духовной энергией поэтического слова и собственным воображением читателя, и обусловил наслаждение от этого процесса. Мальчик насладился открывшимся ему при чтении богатством собственных мыслей, способностью в чужой текст вкладывать свой подтекст, проживанием особой реальности, созданной его фантазией. Можно с уверенностью сказать, что прочитанное таким образом произведение, ставшее событием внутренней жизни, не погаснет в его памяти, как десятки других изучаемых в школе, и «шлейф» впечатлений от встречи со стихотворением Пушкина протянется на долгие годы.

Перед нами наглядная картина творческого состояния ребёнка в момент чтения, представленная писателем во всём богатстве мысли и чувств. Психолог Л. Выготский когда-то писал: для ребёнка творчество - правило, а нетворчество - исключение. Одно из условий любого творчества - свобода его проявления. Если ещё раз всмотреться в ход размышлений юного героя Ф.Искандера в процессе чтения, то мы заметим: оно лишено какой-либо прагматической цели и не втиснуто ни в какие алгоритмы. Читательское творчество подчинено лишь воле писателя и движению души самого читающего ребёнка.

На приведённом примере мы видим, какая огромная развивающая подростка сила заключена в общении его с поэзией как высшей формой словесного искусства, какое счастье получает подросток, «пронзённый» великими стихами.

Однако счастье, испытанное Чиком, дано не каждому подростку. Многие из них «выходят во взрослость» с погашенным интересом к поэзии. Спрос на неё в библиотеках, как показывают исследования, занимает одно из последних мест. Одна из причин -трудность её восприятия. Отказ читателя от поэзии лишает человека психологической поддержки. Поэзия это путь к вершине значимости слова, его образности, метафоричности, уникальности смыслового значения и высоты эмоционального звучания. Поэзию называют высшей алгеброй метафор, которая требует максимально напряжённой работы сознания. М.М.Бахтин говорил: «Поэзия как бы выжимает все соки из языка, и язык превосходит здесь самого себя». Эти слова, перефразируя, можно отнести и к чтению стихов. Чтение «выжимает» все потенциальные возможности работы сознания читателя, и он «превосходит здесь самого себя». Путь к стихам - это путь не только к вершине значимости слова, но и к вершине читательского развития. Так реализуется познавательная и преобразующая функция искусства слова в сознании читающих детей, так открываются жизненные смыслы, глубины собственного внутреннего мира и окружающих людей.

Анализ читательского творчества ребёнка, данного на примере восприятия произведения Пушкина, подсказывает руководителю чтения путь к развитию восприятия. Этот путь лежит через стимулирование образного мышления ребёнка в ответ на образное мышление писателя. Естественно, возникают вопросы, помогающие исследовать и углубить восприятие. Какие зрительные, слуховые и иные представления возникли в сознании у ребёнка, когда он читал данное произведение? Какой момент стихотворения произвёл наибольшее эмоциональное впечатление? Кто из героев произведения пришёлся ему по душе, а кто вызвал антипатию? Какие мысли возникли у него - или возникали по ходу чтения? Как читатель представляет себе дальнейший ход событий, изображённых в сюжете произведения? О ком или о чём он вспомнил, читая его? Не напомнило ли оно ему что-либо из ранее прочитанных книг, фильмов или жизненных сцен? Если бы читатель был художником, какую бы иллюстрацию, или серию иллюстраций к тексту, он мог нарисовать? «Узнал» ли читатель в ком-то из литературных героев самого себя или знакомых ему людей? И т.д., и т.п.

Я не Парис, и я — не Одиссей,
Родители зовут меня Иваном.
Но мир богов и мир простых людей
Слились во мне негаданно, нежданно.
Наташку Белкину назвал я Афродитой.
Она сказала: «Что ж, кури мне фимиам,
И хватит быть ленивым эрудитом,
Списать контрольную я всё равно не дам».
Обидно мне немного за себя:
Пусть физик «Зевс» опять поставит пару.
Но Афродитой всё равно зову тебя,
А не отличницу и умницу Тамару.
Тамару можно бы Афиной величать,
Пандорой — Светку, Пенкину — Фетидой,
Но Белкину иначе не назвать,
Как только — лучезарной Афродитой.

Центральной строчкой этого стихотворения, объясняющей суть творческого чтения, является: «Но мир богов и мир простых людей сплелись во мне негаданно, нежданно». Мы видим здесь, как результат творческого чтения входит в культуру взаимоотношений людей, в оценку их как личностей. Тот, кто читал «Мифы Древней Греции», поймёт, что имена Афородита, Парис, Одиссей, Зевс, Афина, Пандора, Фетида, использованные в этом стихотворении для характеристики живых людей, - это показатель творчества читателя, его способности идентифицировать одноклассников с характерами героев мифов. Чтобы произвести такую идентификацию, автору надо было разобраться в сущности характеров богов и суметь перенести их на своих одноклассников, раскрыв тем самым индивидуальность каждого, создав образы, показав субъективное отношение к ним. В целом, мы видим, как происходит «сплетение» прочитанного произведения с «миром простых людей», как работает в реальности творческое чтение.

Иногда спрашивают: не лучше ли учиться жить у самой жизни, а не из книг? Не все осознают возможности полноценных книг и полноценного чтения. Художественное произведение, если оно настоящее и если читается не механически, даёт читателю несравненно больше, чем непосредственное наблюдение над жизненными явлениями. Ибо под линный художник не копирует действительность, а выявляет её суть, неподвластную поверхностному взгляду. Писатель показывает то, что способно дать наиболее яркое и глубокое представление об эпохе, о людях, о жизни, что способно по-настоящему взволновать и заставить думать. «Писатель создаёт более истинное, чем всё истинно сущее», - говорил Хемингуэй. Художник выводит наружу то, что таится внутри человека, что скрыто за видимостью явлений, что ведёт читателя через сопереживание к осознанию подлинных ценностей жизни и своего места в ней. Так происходит развитие читателя, его воспитание, обогащение его души. Нравственные ценности аккумулируются во внутреннем мире читателя и закрепляются в его эмоциональной памяти. Писатель, если он подлинный художник, действует не назиданиями и сентенциями. Он вовлекает читателя в жизненные ситуации и во взаимоотношения людей, предоставляя ему самому разобраться, что его радует и что огорчает, что заставляет восхищаться и что негодовать, что следует беречь и что подлежит отрицанию, что волнует, что вызывает симпатии и антипатии. Здесь в борении чувств и происходит выработка личностных качеств ума и сердца, обогащение себя духовным опытом человечества, сконцентрированным в литературе.

Термин «творческое чтение» не включён сегодня в педагогический научный оборот. Мы не найдём его ни в учебниках, ни в справочниках. Не вошёл он и в современный школьный стандарт литературного образования: школа растеряла свои традиции и былые достижения в этой области. Нет упоминания этой проблемы и в Национальной программе поддержки и развития чтения в России. Задумываться над ней начинают сегодня наиболее ответственные родители, осознавшие, что без облагораживающего и одухотворяющего влияния искусства слова на ребёнка им не вырастить полноценную личность. Но более всего озабочены этой проблемой лучшие детские библиотекари страны - читающий цвет нашей нации, носители культуры чтения. Для них и с их участием я составила сборник библиотечного опыта «Растим читателя-творца». Библиотеки из 16 городов России приняли участие в этом сборнике. В книгу вложена надежда, что ряды творческих читателей, ценителей искусства слова будут множиться, а значит, множиться будут и ряды настоящих людей, живущих на радость себе и во благо общества.

Подробнее тема освещена в работах И.И. Тихомировой:

1. Школа творческого чтения: Методическое пособие. -М.: ВЦХТ («Я вхожу в мир искусства»), 2003. - 160 с.
2. Психология детского чтения от А до Я: Методический словарь-справочник для библиотекарей. - М.: Школьная библиотека, 2004. - 248 с.
3. Школа чтения. Опыт, теории, размышления: Хрестоматия. - М.: Школьная библиотека, 2006. - 304 с.
4. Как воспитать талантливого читателя / Сб. статей: в 2-х ч. Ч.1 Чтение как творчество. - 320 с. Ч.2. Растим читателя-творца. - 288 с. - М.:РШБА, 2009.
5. Библиотечная педагогика или воспитание словом. - СПб.: Профессия, 2011. - 384 с.