Затроллить, перетроллить

Персонажи массовой культуры на уроках словесности

Предлагаю борьбу с Гарри Поттером прекра­тить. Тем более, как говорил классик, это не борьба и это не результат. Да и что, в конце концов, нам сделал этот мальчик, нацеленный со­средоточенным взглядом в интеллигентные очки? А если и сделал - то уж, точно, не он один. Потому что современные дети не только читают (вернее НЕ читают) не то, что нам нравится; они еще и играют не в те игрушки. Барби, к примеру, или все её многочисленные родственницы... Сапоги такие, что одноимённый кот отступает. Не говоря о чулках с узором, от которых с непривычки за­хватывает дух... О феях с губами розового цвета, отсутствующего в природе. Ну - последнему, положим, удивляться нечего: на то они и феи, чтобы демонстрировать несуществующие в при­роде возможности.

Такие вот куклы. Ни тебе Буратино, неумело выструганного папой Карло (естественно - неуме­ло, а иначе откуда бы взяться этакому носу?!). Ни доверчивого Чебурашки... А все больше Барби, Винкс какие-то (точно шифр, ей-богу: в-и-н-к-с); гаргамеллы, монстры, смурфики... Да гоблины, да тролли - с мрачноватым средневековым нале­том... Они, точно вражеские лазутчики, проник­ли в девственные леса наших «добрых» сказок; и быстренько оттеснили любимых, овеянных традицией персонажей. Персонажи отступили вместе с традицией, надо сказать. Баба Яга и Ко­щей Бессмертный сдались без боя. Добродушная отечественная нечисть уступила место западному новоделу - ах, ох! Однако волков бояться - в лес не ходить. То же, уверяю вас, относится к многочисленным персонажам масскультовской сказоч­ной продукции. Бояться Барби - не соваться к современным маленьким девочкам. Потому что, будьте уверены, они от своего счастья так просто не откажутся. Красотки с накладными ногтями кожаных сапогах точно так же греют детское сердце, как в нашу пору согревали Золушка с Мальвиной (у тех, строго говоря, тоже имелись проблемы, если смотреть с позиций официальной педагогики: у одной - волшебные глупенькие ярко-голубые глаза, а другая вообще с голубыми волосами... Так что нечего сильно капризничать).

Так или иначе - вторжение состоялось. Пока мы спорили о приоритетах, пока робко демонстри­ровали преимущества «своих» перед «чужими», настоящих - перед самозванцами, они просто пришли и стали жить. В детских комнатах на­ших детей, на экранах, а главное - в головах. Как уверял зловещий голос в «Секретных материа­лах», «спрятаться негде». Вот именно, негде, да, пожалуй, и незачем. Эта очевидная мысль посе­тила меня на одном из уроков словесности, когда ученица-второклассница рассказывала сказку. Тут придётся сделать небольшое пояснение.

Уже несколько лет с учениками начальных классов мы сочиняем сказки, играя. Сказки рождаются непосредственно из «действия» игру­шек, игрушки, по сути, выполняют роль главных режиссёров. Нетрудно заметить, что ребёнок, «вооруженный» игрушкой, буквально на глазах обретает дар речи. Из бормотания и невнятных возгласов («пух-пух», «бум», всевозможных «трам-тарарам») на свет божий без видимых усилий выходят слова, реплики персонажей - всё тех же игрушек; неизбежно строится сюжет. Не­избежно - потому что если перед ребёнком стоит маленький фарфоровый чайничек и две чашки, то из одной начнет пить, к примеру, лисичка, а из другой - богатырь в пластмассовых латах. Ну, та­кие у ребёнка в руках оказались сегодня игрушки - а значит, придётся объяснять, почему пришёл богатырь в гости к лисе (либо лиса к богатырю); это нужно будет придумать, как и то, чем таким вкусным угощались они во время чаепития. Как и многое другое!

Надо отметить, что вначале этих опытов игруш­ки детям выдавала я сама, заботясь главным об­разом о том, чтобы с помощью выбранных персо­нажей было по возможности несложно выстроить логические связи будущей сказки. Однако спустя некоторое время я предложила детям приносить по несколько своих игрушек на урок. Не потому, что мои собственные закончились, а просто было интересно поглядеть, как они распорядятся в сказке собственными любимыми героями. Во­обще – чтобы, насколько это возможно, дыхание детской комнаты наполнило школьный класс.

Вот тут-то на смену моим лисичкам, лесович­кам, Змею Горынычу и прочим проверенным пер­сонажам явились они – неведомые чужестранцы. Барби, Лейлы, Винкс, Дракула; Гаргамеллы...

Итак – явились. И тут же обжились, обустрои­лись, пустили корни – не как захватчики, не как переселенцы. Коренное население, так-то. И никакой, представьте себе, расовой дискримина­ции. Эту непростую проблему (проблему *своих и чужих», я имею в виду) дети решили в два счёта. Вернее – просто не заметили, и проблема растаяла, утекла, так сказать, в вечность...

Это выяснилось в тот момент, когда, как я упоминала, моя ученица-второклассница, воору­женная куклой-топ-моделью (по имени Лейла, если вам интересно), рассказывала и показывала сказку от имени великолепной Лейлы: *Случи­лось это пять лет назад (говорит Лейла), когда я работала в зоопарке. Однажды к нам пришли на экскурсию богатыри».

Дальнейшее не так уж важно. Нормальная версия *Белоснежки и семи гномов»; либо – *Мертвой царевны и семи богатырей». История, в которой путается разом ВСЁ: эпохи, авторы, этнические и стилистические составляющие. Герои должны были бы немедленно столкнуться лбами, ибо оказались брошены детской фантази­ей в общую воронку, в зловещую чёрную дыру неправильной сказки. Однако – вот парадокс, следующий из вышеописанного парадокса, – ни­чего подобного не произошло. Лейла, богатыри да плюс стеклянная собачка (сувенир, попавший в руки моей ученицы и тут же полюбившийся ей) превосходно уместились на сказочной тер­ритории. Собачка по ошибке бежит из зоопарка. Лейла горюет. Богатыри, явившиеся на экскур­сию, *устроились на работу в зоопарк. Наступил вечер, и они уснули». (Сказка буксует из-за вне­запного сна богатырей, которым следовало бы не спать, а выручать из беды собачку. Но вышло как раз наоборот: собачка вернулась и разбудила богатырей звонким лаем.)

Самое важное в описанном эпизоде, пожалуй, то, что я не потребовала *исключения» Лейлы. Не настояла на её нелегитимности. Не выдвори­ла за пределы сказки. Почему? Ну, возможно, усовестилась, что ли, выставлять прочь чужую игрушку. Распоряжаться... Главное, однако, не в этом. Наблюдая за девочкой, которая манипу­лировала в рамках одной сказки богатырями, стеклянной собачкой (совершенно безродной – в плане сказочных корней) и Лейлой, я не могла не отметить, что ребёнок действует естественно и свободно; что действия в сказке хромают ров­но настолько, насколько имеют право хромать; что определённая логика – на месте, а фантазия девочки, выдумывающей свой сказочный мир, достаточно богатая и яркая. Несмотря на Лейлу в чулках вишневого цвета!

Следующими были принцессы Динь-Динь, Мелинда и Фелинда (куколок – на мой взгляд, практически одинаковых – девочка никогда не путала). Противостояла красавицам Киса (бомбон от пушистого шарфика). Далее в дело вступает Антилопа, которая побежала на Кису. "Но Киса была хитра", – рассказывает девочка. И у нее (Кисы) были друзья – принцессы Динь­Динь, Мелинда и Фелинда, как вы, вероятно, догадались...

Далее – совершенно неожиданно – в дело вступает автор-рассказчица. Причём вступает не как информатор, а как полноценный сказитель. Незаметно переходя на певучий сказочный лад...

Есть на свете дивный лес, Там живут принцессы, Пусть они живут всегда На планете здесь...

И все это – органично переплавляя обычный текст в ритмически организованную речь; не напрягаясь, не удивляясь, точно всю жизнь раз­говаривала подобным образом... Вот уж точно: есть на свете дивный лес...

Чтобы закрыть интересную тему Мелинды и Фелинды, ещё буквально пара строк:

"Однажды Фелинда ушла читать энцикло­педию лошадям. Мелинда нашла книжку в конюшне".

После этого, думаю, ни у кого из нас не хватило бы силы изгнать эту компанию из пространства сказки! Прижились Мелинда и Фелинда, ничего не попишешь... Несмотря даже на то, что одна из них (извините, не помню, кто именно) утеряла крылышко. И теперь вот летает с одним...

Должна заметить, что признание прав ку­кольных меньшинств, если позволительно так выразиться, не осталось без внимания моих учеников. Сообразили, сделали выводы... И вот - свобода! Мелинды, Фелинды, Лейлы! Одинокие люди и кони... На ветвях Снежного Дерева висит сундук; а в сундуке – смерть Дракулы (злой граф Дракула, кстати, – как выяснилось довольно скоро – не любил Новый год. Чего и ждать от Дракулы?!); Синюю Птицу в игре заменил гусь, не слишком похожий, однако синий, этого не отнять; *На запах чая, – рассказывает ученик, прилетела Синяя Птица»); вдруг в историю врывается совершенно левая (простите) птичка Кикиари (в роли птички - заколка для волос); вслед за ней застенчиво приходит лошадка по имени Мороженка; потом - в другой истории - снова принцесса, которая говорит о себе так: *Я, принцесса, конечно, больше Эйфелевой башни», а другой персонаж добавляет: *Эта Эйфелева башня более или менее настоящая».

Как видите, на территорию детской сказки претендуют не одни только известные масскультовские персонажи-хищники, вытесняющие *на­ших»; да и не такие уж они и хищники, похоже; и не так уж вытесняют... Наоборот - успешно сосуществуют, демонстрируя неплохой пример столь дефицитной толерантности. Но дело не только в этом. По-моему, важно, что свобода, ко­торую мы впустили на территорию детской сказки (именно детской, сочиненной детьми), даёт воз­можность манипулировать в этих историях всем видимым и невидимым миром; привлекать самый разнообразный эмоциональный и фактический опыт ребенка; к тому же - придаёт невероятную скорость ассоциациям. Эти внезапные вспышки (озарения?) наполняют детские истории бликами и искрами. Так - в цвете - выглядит живая речь; такие рефлексы рассыпают тут и сейчас рожден­ные вымыслы...

«...Девочек звали Пищалка и Тёмница (последняя живёт в подземелье). А кошку-спасительницу звали Хрусталик».

«...Если честно, меня зовут Ключик. А меня Шоколадка».

«...Путешествие на планету Фауна-де­Флора».

«...Вдруг откуда-то вылетела прекрасная королева и медведь».

(Кстати, среди многоликой коллекции выду­мок появляются и открытия, природа которых - почти осмысленное словотворчество. К примеру - звёздное гигантское существо по имени Слолнце; или: *Он чудился и удивлялся»).

Имеются и некоторые ругие явления, на которые хочу обратить внимание. Так, появля­ются фразы, несущие, помимо очевидного, как бы дополнительное значение. Да, как бы, потому что это второе дно, скорее всего, случайность. Корова, выглянувшая из кляксы... Я, впрочем, не имею ничего против таких незапланирован­ных коров.

«Когда тебе исполнится девять лет, на тебя нападет тоска».

«Это памятник барашку».

«Они увидели летающую тарелку, только она не летала».

«Мама сказала, что подарит мне лошадей. Но прошло два года, а их нет».

Меня вправе спросить: что же поучительного в этой каше-малаше? В нестерпимой эклектике? В безвкусице, которая заявляет свои права теперь уже в границах детской комнаты? И не входит ли в задачу педагога уберечь ребенка от всего пере­численного, предъявив в ответ достойные образцы (хотя и неясно, как поступать с недостойными? сжечь на костре?).

Чтобы не затягивать оправдательную речь, перечислю то, что кажется мне важным.

1. Не думаю, что запрет в принципе может иметь созидательную силу. запретить - не значит уничтожить. Это в равной степени относится к взрослому и к детскому сознанию.
2. На мой взгляд, дети обладают неплохим природным иммунитетом - будь то страшилки, которые якобы угрожают разрушить *хрупкий» детский мир, или новые герои, вторгшиеся в старые сказки и явно не безупречные с позиций вкуса и стиля. Уверена, что этот многоликий вирус не нанесёт вреда здоровому детскому ор­ганизму, если...

З. И вот тут наступает время соображению номер три. Итак, беспорядочное обращение к героям и сказочным реалиям, *чужим» и *сво­им», мультяшным и книжным, кукольным и кинематографическим, может быть не только НЕ вредным, но и полезным - как змеиный яд, помните? Не всегда калечит, случается и лечит... в том, стало быть, случае, когда мы сумеем умно, чутко, творчески, а главное - свободно манипу­лировать могучим арсеналом. Чтобы с его помо­щью обустраивать собственный сказочный мир, как мы это делали, опираясь, допустим, на круг героев русской народной сказки или на персо­нажей знакомых авторских повестей. Учиться свободной выразительной речи, обустраивая вы­мышленный мир, учитывая логику волшебства и здравый смысл, и, разумеется, чутко реагируя на то, куда *тебя ведет свободный ум». Иначе говоря, будем продолжать делать ровно то, что делали и раньше, но в несколько изменённых условиях. Потому что - хотим мы этого или нет - условия поменялись. И уже совершенно невозможно при­творяться, что рядом с нами нет Смурфиков и Гаргамелл, монстров и Лунтика, Винкс в полном составе и многих других. Так же, как невозможно игнорировать телевизор и компьютеры, айфоны и многое другое прочее. Они пришли, это факт, но мы пока здесь. Так что есть смысл поучиться жить вместе и жить дружно, как советовал один герой позавчерашней эпохи.

Последуем умному совету.