Фестиваль... Попробуем еще раз!

Сколько нас?

Ну что же это такое! Почему каждый год одно и то же?! Приедешь буквально на любой театральный фестиваль, а там – спектакли, спектакли! Никакого разнообразия! В крайнем случае чередуются спек­такли и мастер-классы, но теперь и этим никого не удивишь, все так делают.

Для зрителей такая фестивальная предсказуемость ещё более-менее естественна: приехал на театральный фестиваль – сиди, смотри спектакли. Было бы странно: приехал, ждёшь спектакля, а там... рыбалка! Неожи­данно и необычно, так сказать.

Но организаторы в душе именно этого и хотят – чего-то необычного, эффектного! Их страшно раздра­жает повторяющаяся фестивальная жизнь, хочется чем-то удивить, да так, чтобы коллективы надолго запомнили это шоу, эту фантастическую, яркую, ни на что не похожую фестивальную мешанину, – вот они и сидят ночами, вздыхают, фантазируют.

Наш фестиваль "Арт-Лицей" – девятый, то есть мы так сидим и придумываем уже девять лет. Пред­ставляете? В прошлом году сама природа пошла нам навстречу – мы оказались в лагере"«Команда", на Истре, среди красоты (ночное небо, удобства в номере). Кроме житейских "плюсов", о которых наши коллективы до сих пор не могут забыть, был ещё один, весьма существенный для нас, "сочини­телей", – наши театральные коллективы никуда не могли разбежаться с этой "подлодки", то есть мы могли себе позволить и КВН с командами, и Ярмарку Театральных Идей с патентами и инструкциями, как всем этим великолепием пользоваться, и вечеринку в духе 60-х, и концерт, посвященный 9 Мая, и конкурс актёрского мастерства.

Мы жили все вместе и понимали, на какое коли­чество участников можно рассчитывать. Назначили время – все пришли! "Открытие-закрытие" придума­ли, отрепетировали – все с нами! Показываем! Играем друг для друга капустники – зал полон!

Даже на утренних спектаклях, после завтрака, зрителей столько же, сколько на вечерних. Благодать! А всё могло быть иначе, будь мы в пределах Москвы. Представьте себе, задумали вы некую театральную игру на 15–20 коллективов, а у вас в зале сидят 16 человек!

Наши коллеги на московских городских фести­валях доходят, я слышала, до карательных мер: не приходит ваш коллектив на чужие спектакли, не посещает фестивальные мастер-классы – не получает дипломов! Жестоко, конечно, но это от безысход­ности: видя в зрительном зале трёх мам и одного от­чаянного папу, поневоле дойдёшь до крайности. Это я, как организатор нашего собственного фестиваля, понимаю.

Но можно где-то как-то понять и коллективы. Отсутствуют они, конечно, по разным причинам, но причины бывают вполне уважительными. Взять, на­пример, те же дипломы.

 Ну тогда терпите разносы.

~ ~ ~

Что такое ДИПЛОМ? Диплом – это стимул, диплом - это показатель качества, диплом – денежный экви­валент. Диплом – престиж и необходимый документ для повышения разряда. Без диплома нельзя пред­ставить себе фестиваля, где играют дети. Поэтому...

Два слова о дипломах.

Возьмём март месяц, весенние каникулы. В дни каникул проходит минимум пять-шесть пафосных московских городских и всероссийских фестивалей. Руководство школ требует от педагогов предоставить как можно больше дипломов: заместитель директора по дополнительному образованию внимательно счита­ет заработанные педагогами и школой БАЛЛЫ – знак успешности и денежный эквивалент!

Что делать режиссёрам и педагогам? Только встать вместе со студийцами на беговую дорожку: сыграл на фестивале спектакль, посетил одно-два мероприятия и хватит! Бежим на другой фестиваль! Я, например, знаю коллективы, которые умудряются за весенние

каникулы принять участие в трёх-четырёх фестива­лях, не только в Москве, но и в Питере! Вот так они и *крутятся ... Единой начальственной политики в этой погоне за дипломами как всегда не наблюдается. Маятник колеблется от "дайте нам побольше призо­вых дипломов, иначе вы, как педагог, школе (Центру Творчества) не нужны" до "не отпустим вас никуда, нечего ездить, сидите в кабинете и работайте. А то, понимаешь, зафестивалились!"

То есть те коллективы, что приехали на конкурс чтецов или театральный фестиваль, в любом случае находятся в очень сложном положении. А если вдо­бавок фестиваль проводится в учебные дни, а не в каникулы (они, кстати, у всех теперь в разное время), можно считать, что участники сидят буквально *на иголках: отыграли – и назад в школу!

- Куда же вы?

- Мы кого-нибудь за дипломами пришлём!

Можно сколько угодно твердить администрации, что фестиваль – это учёба, показывать программу с мастер-классами, беседами, семинарами, привозить дипломы "Творческой лаборатории" – администра­ция не хочет на свой страх и риск нарушать пред­писания Управления образования. А они гласят: "В учебное время никаких выездов – это грубейшее нару­шение учебного процесса!" Как же можно такому кол­лективу писать *приказ на выезд? Администрация учреждения берёт лупу и внимательно рассматривает вызов на фестиваль и Положение.

Вариант первый:

- Так-так... Окружной... А кто его организует? Ну, это не от Управления, это самодеятельность... А это – городской. Уже лучше. Во сколько начало? В 13 часов? Уйдут с последних уроков? Нельзя. Только с 16 часов, час кладём на дорогу. А если у них начало утром – ни­каких приказов вообще не получите!

Вариант второй:

- Езжайте, куда хотите, только привезите нам ди­плом! Хорошо бы лауреатский! А фестиваль выбирайте всероссийский или, лучше, международный! Чем боль­ше дипломов, тем лучше! Да, не забудьте: привезите руководству благодарственные письма! Как *за что? 3а то, что вырастили, не мешали работать, за то, что отпустили, между прочим!

В любом из этих вариантов педагог, который учил детей, довёл их мастерство до того уровня, который не стыдно показать, который хочет услышать мнение коллег-профессионалов, хочет, чтобы дети увидели работы своих товарищей, расширили творческий кругозор, поработали с другими педагогами в мастер-классах (ведь не у всех есть возможность пригласить к ребятам хореографа, педагога по вокалу, сцениче­скому движению и т.д.) – этот педагог не решает сам свою судьбу. Он должен или унижаться и упрашивать администрацию, пускаться на всякие хитрости, чтобы вывезти детей. Или другая крайность – уже в сентя­бре-октябре руководство школы требует от педагога вывозить ребят на фестивали и конкурсы, даже если он только-только сделал набор, взял новых детей или пришёл в новую школу.

- Но они же только начали!..

- Неважно. Раз вы с ними работаете, работа долж­на быть результативной. Что у нас является главным показателем результативности?

- Начальные умения и навыки детей, их желание работать, творческий настрой! Так?

- Нет. Не так. Главный показатель – ДИПЛОМЫ! Причём имейте в виду: дипломы – показатель ре­зультативности не только вашей работы, но и работы зам. директора по дополнительному образованию, по воспитательной работе, всей школы, наконец! Диплом - это ЛИЦО ШКОЛЫ! Так что, всё просто: везёте детей - привозите дипломы.

Мы сталкиваемся с этими странными требованиями руководства различных образовательных учреждений и как организаторы своего фестиваля (на протяжении всего подготовительного периода «стон стоит по всей русской землей), и как участники городских и всерос­сийских фестивалей, куда мы отпрашиваемся, как и все остальные, с величайшими трудностями.

Ощущение неопределённости и произвольности требований усиливается ещё и тем, что от Управления, Департамента и других руководящих образовательных структур исходят противоречивые устные указания, которые неукоснительно исполняются администраци­ей школ и Домов творчества. Например: Управлению образования для участия в окружных мероприятиях требуются певцы и танцоры (наиболее востребованные категории). Явка обязательна. Приехать в 12-00 (или13-00, или в 14-00)! Куда? На открытую площадку в округе, на Воробьёвы Горы, в Республиканскую библиотеку или... Куда угодно! Вместо уроков! Будете выступать!

Партия сказала: «надо" – комсомол ответил: "есть!"

А то ещё приходит "сверху" требование заполнить учащимися огромный зрительный зал – приезжает какой-то важный чиновник или проводится городское мероприятие.

- Сколько человек от школы? Не вопрос! Будут! Будут сидеть в зале и махать шариками! Привезём прямо с утра!

Но то же Управление образования и администра­ция не отпустят ребят на Творческую Лабораторию. Почему? Потому что этот Фестиваль или Творческая Лаборатория нужны не администрации, а детям.

Резюме: режиссёры и педагоги должны начальству УГОДИТЬ, а не просто работать с детьми в интересах их творческого развития. Конечно, в этой ситуации един­ственная надежда на разумные «указания сверху, для администрации такие указания – «приказ по армии искусств. Педагоги надеются и ждут.

«АРТ-Лицей». Или как нам все помогали.

В этом году у нашей фестивальной площадки – Ли­цея при ГИТРе (Институт телевидения и радиовеща­ния) – были радушные хозяева, наши единомышлен­ники – директор лицея Марина Евгеньевна Богачёва и режиссёр театра "АТТО" Дмитрий Константинович Абросимов, он же хозяин театрального зала, в котором жизнь в эти пять дней кипела с утра до ночи. Ещё до начала фестиваля коллективы приезжали в лицей, Дмитрий Константинович сразу дал разрешение при­езжать заранее, репетировать, привыкать к площад­ке. По нашему фестивальному опыту скажу, что это возможность счастливая и редкая. Пройтись заранее по сцене тем более важно, что в спектаклях заняты, в основном, непрофессиональные актёры – дети, под­ростки, да и во время фестиваля день расписан по ми­нутам, не до "прогонов", успеть бы смонтироваться, отстроить свет и звук.

Было очень приятно и тоже неожиданно, когда на первом же собрании руководителей коллективов Дми­трий Константинович сказал: «Пользоваться можно всем, что у нас есть. Если нужно что-то прибить, под­весить – пожалуйста. Предупредите только.

- А можно ваши ширмы использовать?

- Берите, конечно!

- А на балконы-галереи выходить?

- Пожалуйста, выходите, прыгайте, бегайте, только не упадите вниз. Это ваш зал. Делайте все, что нужно.

Конечно, наши коллективы сразу, как газ, заняли весь предоставленный объём. Пока в зале шла под­готовка к спектаклю, в фойе шли мастер-классы, в учебных аудиториях, освобождённых от парт, – тоже (можно было выбрать между мастер-классами по хоре­ографии, сценической речи, сценическому движению, вокалу, актёрскому мастерству). Руководители делили свой коллектив на несколько групп – одни шли тан­цевать, другие – фехтовать, потом менялись, чтобы ребята имели возможность попробовать всё понемногу. Мы заняли даже тренажерный зал – там сидело жюри и обсуждало с режиссёрами спектакли сразу после по­каза, «по горячим следами.

"Взрослых" спектаклей в этом году было, пожалуй, больше чем обычно. Так уж само собой получилось, никакого возрастного ценза мы никогда не устанав­ливаем, об этом разговор впереди.

К сожалению, площадку для проведения фестиваля мы ищем каждый год заново.

Во-первых, нам нужна БЕСПЛАТНАЯ площадка, поскольку нас никто не финансирует. Есть разные структуры в системе образования, заинтересованные в проведении фестиваля «на высшем уровнен, но с финансированием всё как-то не складывается. Дома культуры, частные и государственные театры пред­лагают зал в аренду по «дружеской ценен, от которой у нас волосы встают дыбом: где взять такие суммы?

Во-вторых, для нашего фестиваля нужен не только театральный зал, но и несколько больших комнат или фойе – пустых пространств для проведения мастер-классов по самым разным театральным дисциплинам: речь, движение, танец, вокал, актёрское мастерство. Короче, у нас, как всегда, все «не слава Богу.

Искать начали как обычно в сентябре. Непрерыв­но звонили руководители коллективов: «У нас будет фестиваль в этом году? Нам в прошлом году так в "Команде" понравилось!

Что ответить? Нам – тоже. «Ждите, – говорим. – Ищем площадку...

Звонили представители этих самых "заинтересо­ванных структур" в системе образования.

Весь год мы бы так обзванивали Центры творчества («только фестиваля нам не хватало), школы («вы же понимаете, наступили новые времена. мы учимся зарабатывать), Дома культуры («тридцать тысяч в сутки – считайте, что мы договорились), если бы наши друзья не познакомили нас с Институтом теле­видения и радиовещания, а те, в свою очередь, – с лицеем при институте. В лицее уже много лет успешно работает театр "АТТО". Ни директора лицея Марину Евгеньевну, ни руководителя театра "АТТО" Дмитрия Константиновича не испугало, что в дни каникул к ним ввалится толпа детей и взрослых с тюками, ширмами, погрузками-разгрузками "газелей", с хождением, и даже беготнёй по всей школе, занятиями в школьных кабинетах, фойе и спортзале, с репетициями в каждом углу. Институт не испугался, что всё это "сообщество" атакует буфет, создав очереди и шум. Ничего не ска­жу – дети старались вести себя прилично, в этом году приехали супервоспитанные какие-то участники, но, согласитесь, когда нас так много...

Мы так часто слышали от нашего собственного ру­ководства выражение «нечего тут топтать полы , что волшебной музыкой показались нам слова Марины Евгеньевны: «В лицее должна кипеть жизнь!

Познакомили нас в феврале, разговор этот состоял­ся за месяц до весенних каникул, так что хотели мы или нет, а на подготовку фестиваля у нас был всего один месяц! Ровно через месяц, несмотря ни на что, должны были прозвучать фанфары и – ЗАНАВЕС!

Начались «мотогонки по отвесной стене. Ночные бдения, обвал электронной почты, которая радовала нас текстами для рубрики «нарочно не придумаешь; оригинальные видеоверсии спектаклей («надо цели­ком, мы знаем, но высылаем пятиминутный ролик, так как снимал мальчик невменяемый, а у него всё стерлось); просьбы поставить спектакль «на тот день, что мы уже просили, только на день позже, по­жалуйста, и чтобы в выходные с утра...

Мы искали пропавшие письма, отсылали при­глашения, сочиняя попутно самое главное – Новый Фестиваль. Среди ночи мы требовали друг от друга полёта фантазии и творческого подъёма! Вокруг все говорили об Олимпиаде в Сочи, обсуждали результаты соревнований. Мы решили тоже помянуть Олимпиаду и в течение всех пяти фестивальных дней проводили свои "Неолимпийские игры".

"Неолимпийские игры" открыли в первый день Зевс с Прометеем, поспорив, однако, перед этим, «надо ли отдавать людям Неолимпийский огонь. Мы всеми силами доказывали "громовержцу и туче­гонителю", что огонь нам нужен! И мы его добыли, честное слово!

Вот как это было: мы попросили всех наших участников заранее прислать нам трёхминутные ви­деоролики, снятые любым, даже самым кустарным способом, о том, как они передают (везут, несут, крадут и т.д.) ОГОНЬ! Неважно, как он к ним попал, неважно, кому он потом достанется. Главное – по­казать свой этап – передать его на свой лад, любым способом: смешно, пародийно, лирично, драматично и как угодно! Ролики были замечательные! Когда мы всё это смонтировали, оказалось, что все действитель­но передают "Неолимпийский огонь" друг другу – от театра к театру.

На открытии первыми его получили от Большого Неолимпийского огня актёры нашего театра "Кенга и Ко", затем все-все-все театры передали огонь друг другу и в конце концов его получили хозяева площад­ки – театр "АТТО"! Было ощущение, что они в самом деле вынесли его на сцену! Это была их история, их версия, рассказанная уже не языком кино, а языком движения, музыки, пластики. Огонь был совершенно живой, это была удивительная актёрская работа и оригинальная выдумка!

Все коллективы с цветными фестивальными фла­гами сфотографировались на фоне "Древней Руси" - сказочного города с теремами и куполами, как по­ложено на официальных торжествах, – и фестиваль ОТКРЫЛСЯ!

Дети все понемногу снимали фестиваль, но "глав­ным фотографом" был наш большой друг, прекрас­ный мастер-фотограф Илья Александрович Ципин. Он мастерски снимает детей, причём дети двигаются, играют в спектаклях, это ЖИВЫЕ ДЕТИ! зрительный зал, удивительные лица ребят и взрослых, работа на сцене и в мастер-классах – это Илья Александрович передаёт с большой любовью. Неожиданные ракурсы, непосредственная реакция – всё это в фотографиях нынче редкость, обычно все позируют, принимают эффектные позы, так что редко встретишь естествен­ную фотографию, даже детскую.

Илья Александрович не только фотограф, он – журналист, путешественник, объездивший с фото­аппаратом весь бывший Союз, пересёкший экватор! А какие у него рассказы о военном детстве, о приклю­чениях! Важно, чтобы фотограф, снимающий детей, любил их и понимал. Снимки Ильи Александровича, как мне кажется, передают атмосферу фестиваля.

Накопилась масса интересных фестивальных ма­териалов. Их ещё нужно систематизировать, показать всем желающим фильмы про передачу "Неолимпий­ского огня", фото открытия, отрывки из спектаклей. Будет время – сделаем! Видеосъёмки фестивальных "безумств", к сожалению, нет. Их некому было сни­мать, волонтёры, отзывайтесь – в будущем сезоне попробуем. Как всегда очень помогали и бесконечно выручали наши родители – у меня ощущение, что они взяли отпуск на все пять фестивальных дней, потому что появлялись рядом в самые критические авральные моменты. *Вырастали из-под земли, когда ломались принтеры, компьютеры, привезённые нами в лицей, когда требовалось помочь в монтировке или поучаство­вать в жюри каких-либо конкурсов, когда не хватало рук, когда нужно было просто покормить детей! Наши дети, актёры "Кенги", были кураторами коллективов, актёрами на сцене, *мальчиками на побегушках, чтецами и певцами. Возраст – от 4,5 лет и выше. Рабо­тали нон-стоп, приезжали с родителями ранним утром, первыми!

Родители поднимали настроение, когда всё вали­лось из рук! "Спокойствие, только спокойствие! То ли еще будет, ой-ё- ёй!" Они писали нам смешные уте­шительные стихи, заказывали баннеры, печатали ди­пломы в режиме "он-лайн"! Думаю, что дети, актёры нашего театра, были совершенно счастливы оттого, что вместе с ними фестиваль делают родители! Вме­сте! Это самая эффективная радостная со-творческая педагогика, а не только огромная помощь. Кто знает, может быть, это останется одним из самых сильных впечатлений о фестивале?

Может быть, Владик, которому сейчас нет ещё пяти лет, и он не умеет читать, вспомнит, как папа помогал ему готовиться к выступлению в День Те­атра: чтобы Владик выучил рассказ Агнии Барто "Страшная сказка", папа к каждой фразе рисовал картинки! Вот так, по картинкам, они вместе учили рассказ наизусть.

В День Театра устроили конкурсы актёрского мастерства, даже попробовали сделать *читку новых пьес. Но оказалось, читать с листа ребятам трудно, даже при том что было дано время на подготовку. Но мы всё равно будем делать такие эксперименты. Надо учиться.

Был конкурс художественного слова, который, мне кажется, показал, насколько ребята лучше игра­ют на сцене, когда рядом есть партнёры, декорации, реквизит, музыка, чем читают стихи и прозу один на один со зрительным залом. В этом учебном году мы предлагали школам войти в проект по художе­ственному слову – Фестиваль *Первые слова. Его особенность в том, что ребята не только выступают на конкурсах чтецов, но и учатся в течение года чтецко­му мастерству, готовят программу, с ними работают педагоги по сценической речи. Как ни странно, очень мало школ отозвалось! *Нам учиться нечему, у нас вон какие "звёздочки"! Прочтут вам, что хотите! А вот на конкурс приедем с удовольствием. Приглашайте!

Но смысл этого проекта не столько в том, чтобы прослушать и оценить то, что ребята привезли на конкурс – программу, которую уже нельзя изменить, ошибки, о которых уже некогда говорить и думать, а в том, чтобы УЧИТЬСЯ ЧИТАТЬ, чтобы "наращи­вать" своё исполнительское мастерство. *Приезжайте раз в неделю, – звали мы. – Будем работать! Будем помогать!

Звали мы не только ребят с родителями, но и са­мих педагогов. Ведь педагогам никто не объяснял, КАК нужно учить ребят читать стихи и прозу, они это делают "по наитию", не вполне зная особенности и законы жанра, не владея методикой!

Мы приглашаем всех поучаствовать в нашем про­екте. Приезжайте, дорогие педагоги, все, кто готовит ребят к конкурсам чтецов, кто хочет, чтобы на уроке звучали стихи, проза в исполнении ваших учеников, кто делает литературно-музыкальные композиции, столь популярные в школе, кто сам читает со сцены! Приезжайте, входите в наш проект "Первые слова", получите массу новых впечатлений!

На Фестивале "АРТ-Лицей" в жюри нашего чтецкого конкурса сидели те же профессиональные режис­сёры, актёры, драматурги, театроведы, что оценивали все театральные работы участников.

Конечно, профессиональное жюри и не может иначе обсуждать чтецкую исполнительскую работу, дескать, читают непрофессиональные, неподготовлен­ные исполнители. Беда в том, что ребята и педагоги подчас просто НЕ ЗНАЮТ, КАК НАДО. Они этому не учились. зато нас порадовали этюды, импровизации – дети фантазируют! Причём и старшие, и младшие. Самые неожиданные находки!

Как жюри оценивает спектакли с учётом большого разброса в возрасте участников?

Мы в фестивальную программу принимаем всех прошедших предварительный отбор – от детского сада до взрослых актеров. Сравнивают подобное: младших с младшими, старших со старшими.

Посчитаем!

Мы вообще стараемся не делать никаких огра­ничений – ни по репертуару, ни по возрасту, ни по продолжительности спектакля, ни по процентно­му соотношению *взрослые – детин. Мы смотрим готовую работу: если она хорошая, если зрители аплодируют стоя, скажите, какая разница, сколько времени шёл спектакль и сколько лет главному ге­рою или, скажем, исполнителю роли дедушки? Если пьеса хороша, неважно, зарубежная это литература или отечественная! зачем ограничивать в выборе репертуара?

Есть фестивали, где возрастной ценз *до двадцати летя не даёт возможности выступать студийцам, вы­росшим в театре. Им только что было семнадцать, они работали, играли, но проходят три года – и вот они уже "состарились", и их не берут на фестиваль. Иногда из-за этих ограничений срываются выступления всего коллектива: убрали актёра – нет спектакля.

Вообще, присутствие взрослых и детей на одной сце­не, в одном спектакле является камнем преткновения не только на фестивалях. У нас, в Доме творчества, ру­ководство категорически не одобряет работу взрослых вместе с детьми на сцене.

На многих фестивалях оргкомитеты занимаются строгим подсчётом: сколько душ детей приходится на одну взрослую актёрскую душу? Сколько этим взрос­лым лет? Или ещё такой забавный встречается пункт в "Заявках" на участие – "средний возраст участников". И мы на полном серьёзе сидим, делим, умножаем, считаем «средний арифметический~ возраст. На не­которых фестивалях действуют другие ограничения на продолжительность спектакля. Продолжительность не должна превышать 30 минут. Спектакль идёт пол­тора часа? Сокращайте! Оставьте только кульминацию и развязку. Действие будет динамичным, а жюри всё равно всё поймет, они – профессионалы. Если всех по полтора часа смотреть, никакого фестиваля не хватит.

Были в нашем театре спектакли, где взрослых и де­тей было примерно равное количество, был спектакль "Питер Пэн", который шёл два часа с антрактом. Определялись эти особенности только одним – живой тканью спектакля, его рисунком, его задачей. Творче­ской необходимостью. Спектакль – как ребёнок, уж какой вырос, такого и воспитываем и любим. Какой "вырос" спектакль, такой играем. Нельзя ему от­резать руки-ноги, чтобы подогнать под стандартный размер. Поэтому на нашем фестивале мы не делаем никаких ограничений.

Мы просим только об одном: придерживаться тех параметров и временных рамок, которые сам коллек­тив указал в техническом задании и заявке, чтобы не было "сюрпризов".

Представляете себе ощущение актёров и режис­сёра, которые играют следом за неким легкомыс­ленным коллективом? Этот коллектив без всякого злого умысла заявил, что спектакль идёт один час, уже прошло полтора, а спектакль всё не кончается? Ведь не остановишь по свистку! Те, кто должен следом монтироваться, – в шоке, время бежит неумолимо, педагоги, у которых мастер-классы должны уже полчаса назад начаться, нервно ёрзают на стульях, смотрят на организаторов выразительным взглядом и стучат согнутым пальцем по циферблату! А нам-то что делать? История на сцене, судя по всему, ещё не дошла до кульминации, что уж говорить о развязке! Никто не убит, не расколдован, не спасён и не женат! Что делать?!

– Давайте! Быстрее! закругляйтесь уже! – думают про себя организаторы (наши дети, великие физио­номисты, утверждают, что не только думают, но даже артикулируют). Потому что организаторы в ответе за всё, что приручили, приняли и выпустили на сцену.... Никому не объяснишь, что вместо полной версии спектакля тебе прислали "почти полную, чуть-чуть покороче" и слёзно молили принять по техническим причинам, «несовместимыми с жизнью.

Организаторы отвечают за любой подвох: за компакт диск, который "не пошёл" (а его проверили заранее?), за видеозапись, которую техника «не чита­ет, а проектор не крутит, даже за внезапно упавшее напряжение в сети, даже за не приехавший на фести­валь коллектив – за всё! Так что понять организаторов может только тот, кто сам организует свой фестиваль, да и то далеко не всегда. Коллективы сейчас в другом статусе – они гости. А у гостей должно быть всё самое лучшее. Поэтому мы на будущий год (если, конечно, 10-й "Арт-Лицей" случится), сочиним отдельный гимн – Гимн организаторов. Это будет песня «Просто я работаю волшебником. Присылайте ваши варианты!

Любите ли вы театр?

Да... Вопрос... Ну, конечно, любим, иначе не при­нимали бы ежегодные муки, не описанные здесь даже на полпроцента. Любим!

Но очень хочется видеть спектакли, которые волнуют. Понимаете, что я хочу сказать? О каком волнении, спросите вы, идёт речь, если это спектакли непрофессиональные, на сцене – не опытные актёры, а дети и подростки! Даже пусть не дети, не подрост­ки, а взрослые актёры-любители, которым немного мешают деревянные руки и ватные ноги? О каком волнении может идти речь?

Ну, во-первых, и в профессиональном театре спектакль часто абсолютно не волнует. Его создатели и не ставят такую задачу. зритель смотрит его как некий любопытный эксперимент, перформанс, шоу, эстрадно-музыкально-танцевальное представление. Сейчас это такой востребованный жанр – искушён­ный зритель идёт смотреть смелый эксперимент (игра смыслов, игра света и звука, пластические сумасбродства, прыжки с трамплина, крики и т.д.), зритель, уставший от телевизора, смотрит мюзикл, мелодраму, комедию.

Это зрелище круче, чем по телевизору! Мюзикл! На­пример, герой красиво поёт, как тяжко ему томиться в темнице, в плену. Сзади подтанцовка – страшные пираты танцуют страшный пиратский танец. Сбоку заламывает руки героиня – любимая ждёт своего друга уже двадцать лет. Кордебалет танцует вполне профессионально. Почему же эта печальная история про узника замка Иф не вызывает сочувствие у тех, кто любит театр?

Потому что создатели этого "действа" и не ставят перед собой такой задачи. Их задача – развлечь, перенести зрителя в мир красивых костюмов, шикар­ных героев, грандиозных сменяющихся декораций, световых эффектов, массовых многофигурных песен и плясок. Те, кому эти "шоу" в профессиональных театрах нравятся, потом ставят с детьми такие же "красивые" постановки. Школе (педагогам, адми­нистрации) нравятся спектакли в форме мюзикла или концерта, где номера связаны неким случайным действием, почти конферансом!

Ярко, зрелищно! Поют, пляшут, весело! По сюжету, например, герой пропал! Герой пропал – героиня сразу запела! По ходу действия наступила осень – на сцене листопад, учащиеся начальной школы кружатся в костюмах.

Иногда связь между танцевальными и вокаль­ными номерами еще более условна – два героя ждут гостей, и, откуда ни возьмись, появляются гости с этими своими концертными номерами. Или герои по­падают на какую-то странную планету, где случаются шоу-чудеса, все в космических костюмах, танцуют, поют и для связки номеров говорят. Такие спектакли могут быть произвольно сокращены или продолжены не потому, что в них нет сюжета, а потому, что нет у них настоящей режиссёрской и актёрской задачи. Они похожи на телевизионные программы, то есть школьные спектакли – калька с наших эстрадных шоу-программ, и чем больше сходство, тем больше это школе и основной массе родителей нравится. Когда подобные спектакли привозят на фестиваль, руково­дитель коллектива искренне удивляется:

- Все ребята прекрасно справляются! Говорят гром­ко, танцы поставил хореограф, некоторые учащиеся даже поют! Специально эстрадным вокалом занимают­ся, призы берут, между прочим! Вот Катя пела песню на конкурсе: *И до утра опять не будет спать, будет вспоминать, опять не будет спать, знаете? Так вся школа плакала, даже зам. по воспитательной работе! А жюри говорит, что это – не спектакль, не театр, что надо учиться! Чему?

На фестивале был спектакль *Вересковый мёд, с точки зрения современного подростка состоявший из одних минусов: во-первых, в стихах, во-вторых, стихи эти – Стивенсона, Шекспира и Роберта Бернса. В-третьих, речь идёт о вещах не развлекательных: о добре и зле, о выборе, о любви, о силе и слабости чело­веческой, о верности и чести, о смерти.

Чувствуете, какие "устаревшие" темы? Разговор на эти темы театр "Страна Чудес" предложил нашему фе­стивальному разновозрастному зрителю, то есть нашей современной молодёжи. Но эти "неактуальные" темы волновали и режиссёра, и ребят, которые на одном ды­хании эту историю сыграли, а зал на одном дыхании смотрел и слушал... Мы не знаем, кто из зрителей что понял в этой трагической истории. Но она взволновала всех – это точно.

Спасибо театру "Страна чудес" – они наполнили наши души оптимизмом и верой в то, что зритель чувствует, понимает, откликается, если ему со сцены говорят настоящие, правдивые, искренние слова, не­важно, в каком жанре! Пусть это будет комедия, драма, трагедия. здорово, когда режиссёр и актёры любого возраста ставят цель – "заразить" своими мыслями, чувствами, переживаниями, сомнениями зрительный зал и делают это на качественном литературном и дра­матургическом материале.

Был на фестивале моноспектакль "Три жизни Айседоры Дункан" (театр "Золушка", г.Обнинск). Играла, как нам сначала показалось, взрослая девуш­ка-актриса. Конечно, взрослая, а как иначе? Только взрослый человек так сильно может прочувствовать и передать драмы и перипетии любви, ужас потери ре­бёнка, горечь разлуки с любимым человеком. К тому же – моноспектакль! Полтора часа актриса работает одна на сцене! Держит зал, умудряется быть всё вре­мя разной, заставляет слушать и смотреть историю сложной женской жизни.

Спектакль закончился, из-за кулис вышла главная героиня – Настя, ученица 11 класса. Как такой юный человек не только всё понял, но и заставил вдумы­ваться, вслушиваться зрителей! Как сумел прожить и донести до нас исповедь взрослой женщины – Айсе­доры Дункан? Вот загадка! Сейчас Настя поступает в театральный вуз. Пожелаем ей большой удачи!

Ещё одно событие фестиваля – спектакль *Вар­шавская мелодия, ещё один пример того, как исто­рия любви в стране, где законы режима диктовали людям особые нормы поведения в послевоенное вре­мя, смогла заинтересовать сегодняшнего очень моло­дого зрителя. зритель этот не помнит войну и мало что знает о политической ситуации того времени. Спектакль играл театр"*Кураж", г.Мытищи. Даже младшие ребята смотрели и переживали. Что они по­няли? Трудно сказать. Но история эта их взволновала, они ВЕРИЛИ.