Из воспоминаний Пабло Казальса

Вот уже восемьдесят лет я встречаю новый день так же, как ушедший. Это не заученное повторение. Это неотъемлемое звено моего повседневного существования. Я иду к роялю и играю две из прелюдий и фуг Баха. Мне даже в голову не приходит, что можно иначе. Этот обряд - как бы благословение дому. Но не только. Есть в нём для меня и иной смысл. Это всякий раз открытие мира и радость сознания, что я - его частица. С новой полнотой ощущаешь, как удивительна жизнь, какое невероятное чудо быть человеком. Музыка никогда не звучит для меня одинаково, никогда. Каждый день она является мне чем-то свежим, колдовским и непостижимым. Таков Бах, самой природе подобный, и такое же диво, как она!

* * *

Я всегда считал, что физическая работа есть своего рода творчество и с уважением - более того, с завистливым восхищением - смотрел на людей, занятых ручным трудом. По-моему, творческое начало присуще им ничуть не меньше, чем какому-нибудь скрипачу или художнику. Оно просто иного свойства, вот и всё.

* * *

Я не вижу большого достижения в том, что стал артистом в одиннадцать лет. Я родился с определёнными задатками, со склонностью к музыке, вот и всё. В заслугу мы имеем право ставить себе лишь одно: как мы распорядились способностями, данными нам от рождения. Вот почему я внушаю молодым музыкантам: «Не тщеславьтесь тем, что вам посчастливилось обладать талантом. Не вы тому причиной. И не за то вам воздастся. Как вы поступите со своим талантом - вот что важно. Лелейте этот дар. Не роняйте того, что вам дано. Не расточайте понапрасну».

Есть дар, которым надо дорожить превыше всего, - и это, конечно, сама жизнь. Всякая работа должна быть гимном во славу жизни.

* * *

Когда мы отыграли всю программу, Альбенис подошёл и заключил меня в объятия. Он сказал, что у меня редкий талант.

- Ты должен ехать со мною в Лондон! - вскричал он со свойственной ему заразительной горячностью. - Поедем, будешь со мной работать.

Я был, понятно, крайне польщён - ещё бы, такое предложение от музыкального светила! Однако, когда он повторил его моей матушке, оно было принято совсем иначе.

- Моё дитя - совсем ещё дитя, - говорила она Альбенису. - Ему слишком рано ехать в Лондон, пускаться в разъезды. Он должен остаться здесь, в Барселоне, и доучиваться. А для прочего хватит времени и после.

* * *

Мой кругозор значительно расширился, я ... всё серьёзнее задумывался над смыслом жизни. ... Повсюду вокруг себя я замечал свидетельства страданий, нищеты, невзгод, бесчеловечности одних по отношению к другим.

Я не мог более безраздельно отдаваться музыке. Я понимал, как понимаю и ныне, что музыка, что любой вид искусства не могут нести в себе ответа. Музыка должна служить определённой цели, быть частью чего-то высшего, чем она сама, частью общечеловеческого и человечного - кстати, суть моих разногласий с современной музыкой состоит как раз в том, что ей недостаёт человечности. Музыкант, помимо всего прочего, ещё и человек, и важней, чем его музыка, его отношение к жизни. И отделять одно от другого невозможно.

* * *

Из бесед Пабло Казальса с учениками.

В игре на скрипке и виолончели мы постоянно должны полагаться на слух и, что ещё важнее, на чувство. Когда вы добиваетесь интонации, которая вам нравится, это уже больше, чем просто интонация, это уже чувство, и именно так, с чувством, мы и обязаны играть. Некоторые музыканты чересчур выпячивают это чувство, и, хотя их исполнение волнует, избыток эмоций порождает фальшь. Но лучше уж играть так, чем фальшивить вообще без чувства.

     
Великим человеком, сохранившим человечность и отстаивавшим везде и всегда веру в человечество, назвал Пабло Казальса Ромен Роллан.

* * *

Самое страшное в музыке - исполнять вещь буквально, так, как она написана. Это очень большая опасность - ведь ноты только намечают путь. Путь творческий, где вариациям нет конца: каждая частичка природы вроде как бы живёт сама по себе, а в целом получается гармоничная картина. Эта неповторимость и есть ваше богатство. Не нужно привязывать себя к написанному, не нужно безоговорочно полагаться на нотный текст. Поступая таким образом, вы принижаете роль своей личности. Это в корне неверно. Поймите, мы живём в мире, где всё неповторимо: нет пары одинаковых глаз, нет пары одинаковых рук. В природе всё разнообразно: листья на дереве всё, куда ни кинь взгляд. Всё единственно и неповторимо - и насколько всё, взятое вместе, гармонично. Так будем же самими собой, сознавая свою нужность в природе.

* * *

- Очень, очень смело! Браво! О чём вы думаете, когда играете это? Какой образ вызывает у вас эта музыка?

- Архитектурный.

- Да, но это можно сказать про любое сочинение Баха. В смысле характера - это великолепный, солнечный праздник, бьют куранты, летают птицы, грандиозное, величественное зрелище. Кроме звуков эхо, всё на форте. Колокола! Великолепие ликования! Вот о чём нужно думать, когда играете это произведение.

* * *

Тщательно обдумайте всё, что я говорил о произведениях, их исполнении. И если вы не согласитесь с какими-либо положениями, доверьтесь собственным чувствам. То, что дал вам я, - это лишь моё собственное восприятие, этим я обязан был поделиться. Но слова мои не мёртвая догма. Я старался пробудить в вас чувства, теплоту и любовь, но, ради Бога, оставайтесь сами собой. Я просто пытался помочь вам обрести свое лицо.

* * *

Вспоминайте хоть изредка меня, Бог знает, увидимся ли мы с вами ещё когда-нибудь. Несите добро - это очень важно, ибо истоки музыки в добре.