М. Огданец, кандидат философских наук, преподаватель по классу фортепиано, г. Москва

Инклюзивное обучение на уроках фортепиано в ДМШ

Из опыта работы с детьми, имеющими отклонения в развитии

Инклюзивное образование – образование, которое подразумевает его доступность для всех, приспособлено к различным образовательным потребностям, включая детей с ОВР. Инклюзивное образование – это шаг к культуре, в которой ценность человека определяется не его полезностью в узком прагматическом смысле, а его достоинством – возможностью жить, верить, любить и быть любимым. Это обоюдный процесс и стремление понять и принять друг друга такими, какие мы есть – и среди детей «обычных» и «особых», и в связках «особый» ребёнок – родитель, «особый» ребёнок – педагог, родитель «особого» ребёнка – педагог.

На сегодняшний день понимание и осознание важности инклюзивного обучения сложилось и в учреждениях дополнительного образования, в частности в музыкальных школах и школах искусств. И здесь личность учителя трудно переоценить, так как индивидуальные занятия дают возможность перед тем, как научить, почувствовать каждого ребёнка, его характер, возможности, особенности и постараться развить его компенсаторные возможности, тем самым делая жизнь ребёнка более полноценной.

Кроме того, психологи и нейрохирурги считают, что игра на каком-либо музыкальном инструменте развивает мышление, а точечные движения пальцев рук стимулируют соответствующие зоны мозга. Это самый простой и доступный «массаж» внутренних органов человека.

Семь лет назад ко мне в класс привели девочку с синдромом Дауна. Это был пятый, младший ребёнок в многодетной семье. Директор нашей музыкальной школы попросила меня пообщаться и постараться хоть немного помочь Лене (в интересах семьи имя ребёнка изменено) приобщиться к музыке и игре на фортепиано. Родители Лены ни на что не рассчитывали и, по-видимому, просто хотели хоть чем-нибудь занять ребёнка. Остановились на музыке, так как все старшие дети либо учились, либо уже окончили нашу музыкальную школу по классам различных инструментов.

Сначала занятия шли очень трудно – девочка боялась и меня, и инструмента, отказывалась разговаривать и часто либо отворачивалась, либо сидела, потупив взгляд. Прошёл не один месяц, прежде чем мне удалось установить с Леной зрительный контакт и словесный диалог. Сейчас я знаю, что это общительный, жизнерадостный ребёнок, который любит музыку.

Я понимаю, какой трудный путь был пройден Леной и мной, как трудно было ей взять первый звук, пальцы не слушались и подгибались (у детей с синдромом Дауна очень податливые, «гуттаперчивые», пальцы, притом что мышцы рук очень сильные ). Затем Лена не могла понять связи между звуками и клавишами, пугалась каждой своей ошибки, замыкалась в себе и опускала руки в прямом и переносном смысле этого слова. В репертуарном плане мы также двигались очень медленно – долго играли отдельно каждой рукой и мелодии из руки в руку. У детей с синдромом Дауна плохая координация рук, поэтому лишь в третьем классе мы попытались начать играть двумя руками.

Но время шло, и наши старания не пропадали даром – от игры на зачётах в «рабочем порядке» в классе Лена перешла к сдаче экзаменов на сцене вместе с общим потоком детей – «пианистов». Она стала принимать участие в классных концертах, а в пятом и шестом классах выступала на «Музыкальных гостиных» фортепианного отдела: играла в ансамбле «Шарманку» Д. Шостаковича и «Грустную песню» П. Чайковского. Поскольку такой ребёнок не может в силу своего заболевания играть ярко и быстро, а ему очень хочется, чтобы звучало красиво и насыщенно по звуку, в Ленином репертуаре преобладают ансамблевые произведения, где основной упор делается на партию педагога. Репертуар можно найти в разных сборниках.

В репертуаре у Лены для отчётного концерта фортепианного отдела – Менуэт Боккерини (фрагмент ) в составе трио (фортепианный ансамбль + флейта), где она принимает участие вместе со мной и братом, играющем на флейте. Оглядываясь назад, я понимаю, что занятия с Леной без знаний о детях с подобным заболеванием, без опыта общения и работы с ними был чистым экспериментом, я работала, как и многие мои коллеги, по наитию, интуитивно. Но тем приятнее видеть результаты своего труда и благодарные взгляды ребёнка и родителей, которые вместе со мной радуются нашим достижениям.

В заключение хотелось бы сказать, что главная проблема, стоящая перед преподавателем, обучающим ребёнка-инвалида, связана не с поиском каких-то новых приёмов игры на фортепиано или особых «чудесных» музыкальных переложений (и того, и другого в музыкальной и методической литературе достаточно). Главный поиск лежит в области более эффективных способов организации процессов обучения и воспитания. Для работы с «особым» ребёнком необходима обострённая наблюдательность: важно не только предельно ясно слышать игру ученика и замечать все детали движений рук, но и видеть все изменения выражения его лица, ясно понимать, что он чувствует, чем занято его внимание, и, если необходимо, находить новые приёмы для достижения педагогических целей.

Сочетание большой чуткости и симпатии к ученику, терпения и выдержки, умение мобилизовать волю ученика являются основой успешного воспитательного воздействия.

Главный урок, который усваивают получившие успешный опыт работы с «особенными» детьми – это то, что работать можно и нужно со всеми детьми. Все поддаются развитию, но только в меру своих психических, умственных и физических задатков.

Оценка работы таких детей – отдельная тема. Оценивается, как правило, не столько качество исполнения, сколько старание и добросовестность. Ведь даже при огромном желании сыграть хорошо, ребёнок по не зависящим от него причинам часто не может этого сделать. Критерии оценок в этом случае совсем другие.

Работать с детьми-инвалидами трудно. Собирая по крупицам малые успехи ребёнка, преподаватель вместе с родителями радуется им как большим невероятным достижениям, и тем ценнее эти успехи!