В. Перепелица, кандидат педагогических наук, пос. Троицкий Губкинского городского округа Белгородской области

«Отвыкнув сердцем от похвал…»

Час русской словесности. К 215-летию со дня рождения Евгения Абрамовича Баратынского (1800–1844)

Царь Небес! успокой    
Дух болезненный мой!    
Заблуждений земли    
Мне забвенье пошли    
И на строгий твой рай    
Силы сердцу подай.   

Библиотекарь. Евгений Баратынский и Александр Пушкин. Эти два поэта были не только ровесниками – они были знакомы, были близкими друзьями. Это вначале. А вот позже критики обвиняли Баратынского в зависти к Пушкину и высказывали предположения, что прообразом пушкинского Сальери стал именно этот человек. Вот уж воистину единственная кандидатура на прототип завистника Моцарта! Скорее всего, мы так и не узнаем, что же в действительности помешало им стать настоящими друзьями. То ли свою роль сыграла разность характеров, то ли на самом деле тень затаённого соперничества. Кто знает…

Пушкин был убит на дуэли, а Баратынский … забыт. Сегодня критики и пушкиноведы называют его не иначе как «один из поэтов эпохи Пушкина». Так ли это на самом деле? Нам это показалось несправедливым по отношению к замечательному поэту. Поэтому попытаемся-таки восстановить превратившуюся почти в тень фигуру Евгения Абрамовича Баратынского.

Ведущий (1). Родился Евгений Баратынский 2 марта 1800 г. в родительском имении в Тамбовской губернии. Он принадлежит к польскому дворянскому роду, который в конце XVII века обосновался в России. Абрам Андреевич Баратынский, отец будущего поэта, служил у императора Павла I, был генерал-лейтенантом, а мать Александра Фёдоровна – фрейлиной императрицы Марии Фёдоровны. Евгений свободно говорил и писал на итальянском и французском языках. Первый он выучил рано, потому что гувернёром его был специально выписанный итальянец Боргезе, занимавшийся воспитанием Евгения, а на втором языке говорила вся семья Баратынских.

Поэт. В 1810 г. семья возвращается в своё имение из-за смерти главы семейства. Мать будущего поэта, женщина умная и образованная, стала готовить сына к поступлению в Пажеский Его Императорского Величества корпус. В письме Жуковскому Баратынский подробно рассказал о пребывании в корпусе: о друзьях («резвые мальчики») и недругах («начальники»). Появилось у них и «общество мстителей», возникшее под влиянием «Разбойников» Шиллера. Баратынский усматривал в этом некую свободу действий, он писал: «Мысль не смотреть ни на что, свергнуть с себя всякое принуждение меня восхитила; радостное чувство свободы волновало мою душу...».

Библиотекарь. Но всё «хорошее» когда-нибудь заканчивается. И мстительные забавы заверши - лись однажды весьма печально. У отца одного из мальчиков товарищи «позаимствовали» как-то пятьсот рублей, сумма по тем временам весьма немаленькая, а ещё черепаховую табакерку в золотой оправе. Проделка вскоре раскрылась. Шутников наказали по всей строгости: исключили из корпуса. И это несмотря на то что отец, у которого были взяты деньги и безделушка, клялся, что сам дал сыну ключ от шкатулки. Весельчакам было запрещено поступать на государственную службу, вступить в армию они могли только рядовыми.

Ведущий (2). Шутка сия не прошла бесследно для впечатлительного шестнадцатилетнего Евгения: позже он признавался, что в ту пору «сто раз был готов лишить себя жизни». Пережитый позор вызвал тяжёлое нервное расстройство и в дальнейшем наложил отпечаток как на его характер, так и на тематику его «сумрачной» поэзии.

Библиотекарь. А пока, покинув столицу, Евгений несколько лет жил то у матери в Тамбовской губернии, то у дяди, брата отца, отставного вице-адмирала Баратынского в Смоленской губернии. Именно там, в дядюшкином поместье, «спасаясь» от скуки, Евгений Баратынский и начал писать стихи. Вначале куплеты и четверостишия на французском языке, что было тогда весьма модным среди светской молодёжи. А к девятнадцати годам – по-русски. Уже тогда стих его стал приобретать то «не общее выражение», которое впоследствии он сам считал главным достоинством своего творчества.

Ведущий (1). В 1819 г. Е. Баратынский, не желая оставаться «праздным светским мотыльком», поступил рядовым в Лейб-гвардии Егерский полк. Как дворянин, он, безусловно, имел большую свободу, чем простые солдаты: ему позволительно было жить не в общей казарме, а на частной квартире, вне службы разрешалось ходить во фраке. Появились новые знакомые. Офицер полка, вероятно А. Бестужев, познакомил его с Дельвигом, с которым Евгений быстро сдружился, и спустя некоторое время они сняли небольшую квартирку. На пару сочинили такое стихотворение:

Там, где Семёновский полк, в пятой роте, в домике низком
Жил поэт Боратынский с Дельвигом, тоже поэтом.
Тихо жили они, за квартиру платили немного,
В лавочку были должны, дома обедали редко...

Поэт. Став своим человеком в лицейском кружке, Баратынский через него окунулся в очень неспокойную и непростую «литературно-политическую» жизнь столицы. Тогда же он был представлен Жуковскому и начал посещать его «среды». Через Дельвига Баратынский быстро сошёлся с Пушкиным и Кюхельбекером, хотя последний редко выходил «в свет». Компания, по словам Вяземского, не могла не вызывать улыбку, потому что выглядела следующим образом: высокий, нервный, склонный к меланхолии Баратынский, подвижный, невысокий Пушкин и толстый вальяжный Дельвиг.

Библиотекарь. Судьба друзей впоследствии сложится по-разному. Пушкин станет «главным» русским поэтом, Дельвиг навсегда войдёт в историю как его друг, а Баратынский будет... надолго забыт. Это позже. А пока князь Пётр, не подозревая об этом, острил: «Пушкин, Дельвиг, Баратынский – русской музы близнецы». На тот момент «близнецы» были просто талантливые, беспокойные юноши, каждый из которых всей душой любил поэзию, беспрестанно о ней говорил, и пытался отыскать в ней свою стезю.

Ведущий (1). Биографы отмечают, что «поэтический характер» Баратынского окончательно сформировался в тот отрезок времени, когда он высочайшим повелением в 1820 г. был отправлен в Финляндию, в расквартированный там полк. Именно «сумрачный север», где Евгений провёл пять лет, превратил Баратынского в романтико-лирического поэта. Там он, помимо стихотворений, написал и свою знаменитую поэму «Эда».

Ведущий (2). Поэма увидела свет в 1826 г. и очень понравилась Пушкину. Он приветствовал её как «произведение, замечательное своей оригинальной простотой, прелестью рассказа, живостью красок и очерком характеров, слегка, но мастерски означенных». И вообще, вся его переписка с петербургскими и московскими литераторами была полна восторженных отзывов о поэзии Баратынского. А самого Баратынского его сослуживцы описывали как худощавого, бледного человека, склонного к меланхолии и унынию, для которых, кстати, имелись веские причины.

Поэт. «Не служба моя, к которой я привык, меня обременяет, – писал он Жуковскому, – меня тяготит противоречие моего положения. Я не принадлежу ни к какому сословию, хотя имею какое-то звание. Ничьи надежды, ни чьи наслаждения мне не приличны. Я должен ожидать в бездействии перемены судьбы своей... Не смею подать в отставку, хотя, вступив в службу по собственной воле, должен бы иметь право оставить её, когда мне заблагорассудится; но такую решимость могут принять за своевольство».

Библиотекарь. В своей сословной ущербности Баратынский ощущал себя одиноким, чуждался «света». В Петербурге за него усиленно хлопотали друзья. Интересовался его судьбой и А.С. Пушкин. Находясь в Михайловской ссылке, он спрашивал брата: «Что Баратынский?.. И скоро ль, долго ль?.. Как узнать?.. Где вестник искупления? Бедный Баратынский, как подумаешь о нём, так поневоле постыдишься унывать... Уведомь о нём – свечку поставлю за Закревского, если он его выручит...»

Ведущий (1). Переживал за его судьбу и Денис Давыдов. Весной 1824 г. он писал своему приятелю, генерал-губернатору Закревскому: «Сделай милость, постарайся за Баратынского, он у тебя в корпусе. Гнёт этот он несёт около восьми лет или более, неужели не умилосердятся? Сделай милость, друг любезный, этот молодой человек с большим дарованием и, верно, будет полезен. Я приму старанье твоё, а еще более успех в сем деле за собственное мне благодеяние».

Ведущий (2). А вскоре, осенью того же года, Е. Баратынский получил предписание приехать в Гельсингфорс, дабы состоять при корпусном штабе генерала А.А.Закревского. Отныне поэт стал бывать в высшем свете города, где всех очаровывала и блистала своей красотой жена Закревского. Аграфена Фёдоровна была личностью незаурядной. Пушкин называл её «беззаконной кометой в кругу расчисленном светил». Под её чары подпадал всякий, кто имел неосторожность приблизиться к ней.

Библиотекарь. В светском обществе Закревская славилась своими любовными похождениями, которые не то, чтобы скрывала, нет, напротив, афишировала с вызывающей смелостью. Когда в 1828 г. вышла поэма «Бал», под именем княгини Нины несложно было узнать Аграфену Фёдоровну Закревскую, которая и вдохновила Баратынского на создание произведения, в чём признавался и сам поэт. Так в лирике Евгения Абрамовича рождается новый для русской поэзии образ – роковой соблазнительницы с холодным сердцем.

Ведущий (2). Эта любовь принесла Баратынскому много мучительных страданий, отразившихся в таких его стихотворениях, как «Мне с упоением заметным», «Фея», «Нет, обманула вас молва», «Оправдание», «Мы пьём в любви отраву сладкую», «Я безрассуден, и не диво...», «Как много ты в немного дней».

Чтец. Читает одно из перечисленных стихотворений…

Ведущий (1). Аграфена Фёдоровна, очевидно, сознательно стремилась создать вокруг себя ореол роковой женщины, поскольку ей просто необходима была подпитка сильными ощущениями, опасная игра страстей. В глазах современников она представала женщиной, явно и дерзко презирающей мнение света.

Библиотекарь. И всё же, как бы то ни было, но мы должны быть благодарны этой женщине: не будь А.Ф. Закревской, кто знает, написал бы поэт своё знаменитое «Разуверение», ставшее замечательным романсом «Не искушай меня без нужды...», музыку к которому написал великий М. Глинка. Этот музыкальный шедевр с огромным наслаждением мы слушаем и сегодня. 

Не искушай меня без нужды
Возвратом нежности твоей:
Разочарованному чужды
Все обольщенья прежних дней.
Уж я не верю увереньям,
Уж я не верую в любовь
И не могу предаться вновь
Раз изменившим сновиденьям!
Звучит романс «Не искушай меня без нужды».

Ведущий (2). В апреле 1825 г. по представлению А.А. Закревского Баратынский после почти семилетней военной службы нижним чином наконец был произведён в офицеры. Это обстоятельство дало ему возможность распоряжаться своей судьбой. Осенью того же года в чине прапорщика он выходит в отставку и уезжает в отпуск к матери в Москву. В Финляндию Баратынский больше не вернулся. Воображение рисовало ему иное будущее.

Поэт. В связи с этим поэт писал: «Судьбой наложенные цепи упали с рук моих. В Финляндии я пережил всё, что было живого в моём сердце. Её живописные, хотя угрюмые горы походили на прежнюю судьбу мою, также угрюмую, но, по крайней мере, довольно обильную в отличительных красках. Судьба, которую я предвижу, будет подобна русским однообразным равнинам…» Несколько южных стихотворений Пушкина («Сия пустынная страна...», «Стих каждый в повести твоей...» и другие) и строфа из третьей главы «Евгения Онегина» обращены к Баратынскому:

Певец пиров и грусти томной,
Когда б ещё ты был со мной,
Я стал бы просьбою нескромной
Тебя тревожить, милый мой:
Чтоб на волшебные напевы
Переложил ты страстной девы
Иноплеменные слова.
Где ты? приди: свои права
Передаю тебе с поклоном...
Но посреди печальных скал,
Отвыкнув сердцем от похвал,
Один, под финским небосклоном,
Он бродит, и душа его
Не слышит горя моего.

Ведущий (1). Вскоре Е. Баратынский внезапно объявляет о своей помолвке с Анастасией Энгельгардт. Узнавший об этом Пушкин был изумлён: «Правда ли, что Баратынский женится? Боюсь за его ум...»

Библиотекарь. Баратынский женился на Анастасии Львовне Энгельгардт, дочери генерал-майора, 9 июня 1826 г. в Москве . Жена его не была красавицей, но зато отличалась умом и тонким вкусом, хотя её неспокойный характер самому Баратынскому причинял много страданий и в некотором роде повлиял на то, что многие его друзья от него отдалились. Постепенно мирная семейная жизнь сгладила в Баратынском его мятежные страсти, в чём он сознавался сам:

Весельчакам я запер дверь,
Я пресыщён их буйным счастьем,
И заменил его теперь
Пристойным, тихим сладострастьем.

Ведущий (2). Супруги подолгу жили в поместье Мураново, где по проекту поэта был построен дом, позднее купленный Тютчевым. В свете бывали редко. Тем не менее Баратынский всё-таки продолжал наездами бывать в Москве и встречаться со старыми друзьями. Одна из московских жительниц вспоминает.

Поэт. «Мы увидали Пушкина с хор Благородного Собрания. Внизу было многочисленное общество, среди которого вдруг сделалось особого рода движение. В залу вошли два молодых человека. Один был блондин, высокого роста; другой – брюнет, роста среднего, с чёрными кудрявыми волосами и выразительным лицом. «Смотрите, – сказали нам, – блондин – Баратынский, брюнет – Пушкин». Они шли рядом, им уступали дорогу». Этот достаточно яркий штрих показывает, какой любовью и популярностью пользовались оба поэта. Их буквально тянуло друг к другу. Пушкин звал Баратынского в Михайловское, ему наедине читал «Бориса Годунова», с ним совершил тризну по Дельвигу, его пригласил на «мальчишник» накануне свадьбы. После смерти Дельвига в письме к П.А. Плетнёву Александр Сергеевич назвал Баратынского в числе немногих близких ему на этом свете людей: «Без него мы точно осиротели. Считай по пальцам: сколько нас? ты, я, Баратынский, вот и всё».

Ведущий (1). Настоящая известность пришла к Баратынскому после издания в 1826 г. его поэм «Эда» и «Пиры», а в следующем – как итога первой половины его творчества – первого собрания лирических стихотворений. Он был признан одним из лучших поэтов своего времени и стал желанным автором всех лучших журналов и альманахов. Хотя, в отличие от своего друга Пушкина, он писал мало, работая больше над своими прежними стихами, коренным образом их переделывая.

Библиотекарь. А что же А.Ф. Закревская? Память сердца об этой женщине всё ещё жила в нём, иначе не родились бы такие прощальные строки поэта, обращённые к ней.

Нет, обманула вас молва,
По-прежнему дышу я вами,
И надо мной свои права
Вы не утратили с годами.
Другим курил я фимиам,
Но вас носил в святыне сердца;
Молился новым образам,
Но с беспокойством староверца.

Ведущий (2). В 1835 г. в свет выходит второй сборник стихов Баратынского с его портретом. Этот сборник оказался непонятым ни тогда современными критиками, ни потом более поздними литераторами. А В. Белинский, авторитетнейший на ту пору критик, дал уничижительную характеристику творчеству Е.А. Баратынского.

Поэт. «Как поэт, он почти совсем не поддаётся вдохновенному порыву творчества; как мыслитель, он лишён определённого, вполне и прочно сложившегося миросозерцания; в этих свойствах его поэзии и заключается причина, в силу которой она не производит сильного впечатления, несмотря на несомненные достоинства внешней формы и нередко – глубину содержания...»

Ведущий (1). Говоря современным языком, стихи Баратынского «не цепляли» читателей, не было в них «изюминки». Однако поэт был твёрд в своей решимости «идти новою собственною дорогою». Прежде всего, как он полагал, необходимо вырваться из-под всеобъемлющего влияния Пушкина, найти свою тему и воплотить её оригинальное поэтическое решение. При этом надо подчеркнуть, что Баратынский с преклонением относился к своему великому другу, восхищаясь «Борисом Годуновым», «Полтавой», «Повестями Белкина». Да и Пушкин, приезжая в Москву, часто виделся с Баратынским.

Библиотекарь. Отношения между ними внешне оставались самыми близкими, и всё же некоторый холодок в них уже просматривался. Пушкин отмечал в письме к жене (май 1836): «Баратынский... очень мил. Но мы как-то холодны друг к другу». Е. Баратынского открыто обвиняли в зависти к Пушкину. Основой для такого предположения послужило, якобы, признание самого Баратынского. В письме одному из близких друзей он ещё в 1825 г. поделился своими сокровенными мыслями об осознании самого себя как личности.

Поэт. «На Руси много смешного; но я не расположен смеяться, во мне весёлость – усилие гордого ума, а не дитя сердца. С самого детства я тяготился зависимостью и был угрюм, был несчастлив. В молодости судьба взяла меня в свои руки. Всё это служит пищею гению; но вот беда: я не гений. (Ну чем не «Моцарт и Сальери»!? – В.П.) Для чего же всё было так, а не иначе? На этот вопрос захохотали бы все черти. И этот смех служил бы ответом вольнодумцу; но не мне и не тебе: мы верим чему-то. Мы верим в прекрасное и добродетель. Что-то развитое в моём понятии для лучшей оценки хорошего, что-то улучшенное во мне самом – такие сокровища, которые не купят ни богач за деньги, ни счастливец счастием, ни самый гений, худо направленный. Прощай, милый Путята, обнимаю тебя от всей души».

Ведущий (2). Смерть Пушкина произвела на Баратынского огромное впечатление. Он писал: Поэт. «Естественно ли, что великий человек, в зрелых летах, погиб на поединке, как неосторожный мальчик? Сколько тут вины его собственной, чужой, несчастного предопределения? В какой внезапной неблагосклонности к возникающему голосу России провидение отвело око своё от поэта, давно составлявшего её славу и ещё бывшего её великою надеждою? Он только что созревал. Что мы сделали, Россияне, и кого погребли!»

Ведущий (1). Круг друзей Е.А. Баратынского всё более сужался, хотя общество ценило его как интересного собеседника. Поэт жил то в Москве, то в своём имении Мураново, где занимался хозяйством. Иногда ездил в Петербург, где в 1839 г. он познакомился с Михаилом Лермонтовым. Работал он над своими стихами, придя к полному убеждению, что «в свете нет ничего дельнее поэзии». А в последние годы своей жизни окончательно переселился с семьей в Мураново, где, по признанию самого поэта, «устроил приют от светских посещений, надежной дверью запертой».

Поэт. В письме Плетнёву Баратынский как бы подводил итоги: «Эти последние десять лет существования, на первый взгляд не имеющего никакой особенности, были мне тяжелее всех годов моего финляндского заточения ... Хочется солнца и досуга, ничем не прерываемого уединения и тишины, если возможно, беспредельной».

Ведущий (2). Справедливости ради отметим, что в эти десять лет, помимо семейных забот и праздников, вместились встречи с Пушкиным и Вяземским, знакомство с Чаадаевым и Мицкевичем, смерть Пушкина, слава и смерть Лермонтова, о котором Баратынский вообще нигде и никогда не обмолвился ни словом, повести Гоголя, которые он приветствовал.

Библиотекарь. В 1842 г. поэт издал свой последний и самый сильный сборник стихов «Сумерки. Сочинение Евгения Баратынского», посвящённое князю Вяземскому. Последние годы Баратынского ознаменованы нарастающим одиночеством в литературе. Н.В. Гоголь, отмечая эту горестную обособленность, подчеркнул, что он «стал для всех чужим и никому не близким».

Ведущий (1). Любимая и преданная жена не могла в полной мере заменить утраченной дружбы и надежды. Такое «исключительное существование» неизбежно вело к внутреннему одиночеству и творческой изоляции. Только высокая одарённость и замечательное стремление к самообладанию помогли Баратынскому достойно ответить на вызов, брошенный ему «судьбой непримиримой».

Ведущий (2). Осенью 1843 г. Евгений Абрамович Баратынский решил осуществить свою давнишнюю мечту: вместе с двумя старшими детьми он отправился в заграничное путешествие, посетив вначале Германию, а зимой 1843-1844 гг. – Париж. Весной 1844 г., несмотря на предостережения врачей о влиянии на здоровье Баратынского знойного климата южной Италии, семья отправилась -таки через Марсель морем в Неаполь, в страну, которую поэт так любил с детства, наслушавшись о ней от своего воспитателя-итальянца.

Библиотекарь. Уже перед отъездом из Парижа Евгений Абрамович почувствовал себя не совсем здоровым. А тут еще, едва они прибыли в Неаполь, как с женой поэта, Анастасией Львовной, сделался один из тех болезненных нервных припадков, которые причиняли столько беспокойства её мужу и всем окружающим. Это так сильно подействовало на Баратынского, что внезапно у него усилились головные боли, которыми он часто страдал, началась лихорадка, и на другой день, 29 июня (11 июля) 1844 г., поэт скоропостижно скончался.

Много земель я оставил за мною;
Вынес я много смятенной душою
Радостей ложных, истинных зол,
Много мятежных решил я вопросов,
Прежде чем руки марсельских матросов
Подняли якорь, надежды символ!..

Поэт. Тело Е.А. Баратынского из Неаполя перевезли на родину и похоронили на Тихвинском кладбище в Александро-Невской лавре. Газеты и журналы почти не откликнулись на смерть поэта, а его глубоко своеобразная поэзия была забыта в течение всего столетия. Только в самом его конце символисты, нашедшие в ней много родственного, возродили интерес к творчеству Баратынского, назвав его одним из трёх величайших русских поэтов, наряду с Пушкиным и Тютчевым.

Осип Мандельштам писал: «Хотел бы я знать, кто из тех, кому попадутся на глаза строки Баратынского, не вздрогнет радостной и жуткой дрожью, какая бывает, когда неожиданно окликнут по имени». Часто ли нам с вами строки Баратынского попадаются на глаза?