Зачем нужно массовое музыкальное образование?

Все мы, педагоги-музыканты, с ностальгией вспоминаем недавнее прошлое: перед нашим мысленным взором разворачивается идиллическая картина, рисующая стайку взволнованных девочек с бантами и ещё более взволнованных бабушек под окнами нашей музыкальной школы. «Примут - не примут», – волнуются они. «Удастся ли поступить на фортепиано? Ведь конкурс очень большой. Если нет, то придётся идти на скрипку или виолончель, а на рояле учиться по минимуму. Может, потом переведёмся», – вздыхают они, наполняя сердце директора школы законной гордостью.

Увы, подобные воспоминания уже успели превратиться в сладкий сон, уступивший место суровой действительности. Во многих школах о конкурсе забыли думать, с трудом «выполняя план» и приглашая всех желающих. Стремление родителей отдать всех девочек и даже некоторых мальчиков «на музыку» уступило место намерениям обучить языкам, гимнастике, точным наукам. «Зачем моей дочери Ваша музыка?»- то и дело слышишь из уст особо практичных мам.

Возражая родителям-прагматикам, мы взываем ко многому: к традициям, которые нехорошо нарушать, к развитию эстетического вкуса и эмоциональной отзывчивости, которые непременно принесёт музыка, к отвлечению от мерзких соблазнов улицы и полезному применению свободного времени и, наконец, к светской привлекательности барышни, играющей на рояле, скрипке или арфе. Даже на гитаре, в конце концов.

Нельзя не вспомнить более отдалённое прошлое, когда музыкальное образование занимало почётное место рядом с арифметикой, геометрией, риторикой и прочими «свободными искусствами». В Средние века музыка была такой же неотъемлемой частью воспитания и обучения, как латынь и начала точных наук. И здесь она была наследницей греческой античности, когда образование юноши нельзя было помыслить без владения игрой на кифаре, авлосе и лире. Спорт и грамматика от такого соседства вовсе не страдали, а, напротив, только выигрывали.

В Европе и России в XVIII и XIX столетиях все благородные дамы и кавалеры владели игрой на музыкальных инструментах и навыками пения. Почему столь большое внимание в образовании дворянской молодёжи отдавали искусству? Ведь и тогда благородные мужи видели продолжение своей карьеры отнюдь не в оркестрах или на оперной сцене, но в армии и на государственной службе. К чему же тогда было терять время, бренча на фортепиано и напевая романсы, когда можно было зубрить спряжения немецких и французских глаголов и решать математические задачи? И зачем уделять столь большое внимание искусству, когда в дальнейшей жизни и карьере оно не сыграет существенной роли?

Насколько известно из истории, система образования «с гуманитарно-эстетическим уклоном» отнюдь не помешала Галилео Галилею, Исааку Ньютону или Рене Декарту стать великими мыслителями, математиками и физиками. Михайло Ломоносов, постигший начала естественных наук отнюдь не в детском возрасте, никуда не опоздал. Но это редкие гении, которые и тогда, и теперь очень многое могут освоить самостоятельно.

Так неужели педагоги прошлого всё-таки заблуждались, и куда лучше было бы сразу обратить внимание на «полезные» занятия, не тратя время попусту? Такого рода сомнения всё более овладевали умами по мере развития механики и техники. Изумившись успехам точных наук, которые дали миру телефоны, телевизоры, самолёты, ракеты и даже компьютеры, учителя ХХ века с лёгкостью предали прежних богов и отдали пальму первенства физике, химии, биологии и царице математике. Даже владение родным языком перестало считаться таким уж важным, когда ошибки можно исправить на компьютере, а навыки письменной речи ограничить щебетанием в твиттере.

Так кто же прав: педагогика многих веков и тысячелетий, которая настаивала на необходимости гуманитарного и эстетического воспитания для всех, в особенности же для тех, кто станет элитой общества, или педагогика последнего столетия, с лёгкостью необыкновенной бросившаяся в объятия точного знания?

* * *

Музыка – древнейшее из искусств. Она старше, чем тотемические изображения богов; старше, чем наскальные рисунки в древних пещерах; музыка старше, чем религиозные ритуалы, что включали в себя все виды искусства сразу – и пение, и танец, и театрально-декоративные элементы. Все виды искусства нуждаются в дополнительном подспорье в виде инструментов и материальных объектов. Даже древние религиозные ритуалы требуют определённого сценария и средств его воплощения. Одна лишь музыка, кроме нашего собственного голоса, ни в чём не нуждается; и танцы, что сопровождали древнейшие песнопения, тоже не нуждались ни в чём, кроме наших собственных движений. Поэтому пока другие виды искусства лишь собирались явиться на свет, музыка уже существовала, удовлетворяя потребности древнего человека в общении с богами и другими людьми. Так, вместе с музыкой, в теснейшем союзе с нею формировался наш мозг и росли наши творческие силы. Музыка – своего рода начало начал человеческой цивилизации, древнейшая колыбель культуры, и, общаясь с нею, мы припадаем к своим истокам и питаемся ими. Вот почему музыка обладает такой огромной силой воздействия на душу и ум человека, формируя его интеллект, эмоциональный мир и творческие способности. 

Психологам и педагогам известен принцип обучения и воспитания, называемый филогенетическим. Название это происходит от понятия «филогенез», или исторический путь развития человечества. Прочна связь филогенеза с другим фундаментальным понятием, называемым «онтогенез», или развитие человеческой личности от детского возраста к зрелости. Это своего рода краткое повторение филогенеза: человек в своём развитии проходит те же стадии, что прошло всё человечество.

Всякому педагогу полезно время от времени вспоминать эту закономерность и опираться на неё: то, чем человечество овладело раньше, раньше должен овладеть и ученик; более поздние навыки, явившиеся позднее на историческом пути развития цивилизации, должны позднее осваиваться учащимися. Возможны ли тогда сомнения по поводу того, чем должны раньше заниматься младшие школьники – наукой или искусством? Конечно, искусством, и в частности музыкой, поскольку искусство старше науки, и музыка старше других искусств, в силу чего и растущему мозгу удобнее и естественнее начинать путь своего интенсивного развития, отталкиваясь от исходной точки, от корней, от начала начал, нежели сразу пытаться овладеть основами научного мышления, хотя бы в виде математики и родного языка. Если интеллектуальные навыки будут преподноситься маленькому человеку одновременно с художественными и музыкальными, то учёба пойдёт легче, и растущий ум будет развиваться с меньшим напряжением.

Во второй половине ХХ века психологическая наука открыла фундаментальную закономерность: все открытия и достижения человечества, равно как и повседневная умственная деятельность, требуют согласной работы двух мозговых полушарий – левого и правого. Правое полушарие заключает в себе наши творческие импульсы: фантазию, воображение и образные представления, в том числе и пространственные. Оно более интуитивно, эмоционально и неподвластно логике. Левое же полушарие, напротив, более разумно, рационально: если правому полушарию ближе синтез, то левому – анализ. Если правое полушарие мыслит нерасчленённо-целостно и спонтанно, то левое – последовательно и системно. Творческие порывы и смутные прозрения, зародившись в правом полушарии, получают своё развитие и оформляются в левом, дабы предстать в понятном для других людей виде. Ядро и связи, составляющие идею, рождаются в правом полушарии, однако воплощаются посредством одного из известных нам языков – словесного, музыкального или математического – в левом. Без согласной работы и взаимопонимания между полушариями человек и человечество ничего не могли бы создать. и все замыслы остались бы невоплощёнными.

Природным мостом между двумя полушариями является так называемое «мозолистое тело» мозга, или по-латыни-corpuscallosum. В середине девяностых годов группа учёных под руководством Готфрида Шлауга(GottfriedSchlaug) пришла в ходе своих исследований к простому и вместе с тем ошеломляющему выводу. Оказалось, что совсем недолгие занятия музыкой, например, в течение года по часу в день, приводят к радикальным изменениям в структуре мозга: corpuscallosum ребёнка увеличивается на целых 25%. Гигантский скачок, огромное преимущество! Те из нас, чьё «мозолистое тело» лучше выполняет свои функции передатчика информации между правым и левым полушариями мозга, имеют значительное преимущество во всякой творческой деятельности, ибо связь между полушариями, укрепляясь и разрастаясь под воздействием музыки, необходима отнюдь не только в музыке и не только в искусстве. Творчество всеохватно: более эффективная работа мозга, связанная с согласной работой обоих полушарий, даёт лучшие возможности для выражения своих идей и творческих намерений во всём, к чему бы эти идеи и намерения ни относились. Если ребёнок отдал музыке несколько лет, скажем, будучи младшим школьником, возможности его мозга неизмеримо возрастут. Это ли не аргумент в пользу всеобщего музыкального образования!

* * *

Думая о том, что разнообразные творческие процессы должны протекать у занимающихся музыкой детей более гладко, нельзя забыть о волнующей всех родителей математике. Ведущая школьная дисциплина, обязательная составляющая ЕГЭ, необходимейшая опора всякой научной деятельности и шире- всякого логического мышления. Оказывается, и здесь музыка приходит на помощь мозгу, пытающемуся освоить математические навыки. Неслучайно, как многократно замечено, среди любителей музыки, и даже любителей страстных и преданных, непропорционально велика доля учёных – математиков, физиков, изобретателей и прочей технической элиты.

Подобно математике, музыка не имеет прямых аналогов в окружающем мире: она, строго говоря, не относится ни к чему вне человека и является его абсолютным и полным созданием, в котором он прямо не подражает природе. Пение птиц и шум волн, пожалуй, можно вынести за скобки, ибо доля «изобразительной» музыки по сравнению с остальной чрезвычайно, неизмеримо мала. Сопоставления величин, пропорции и разнообразные отношения элементов в значительной степени формируют и музыку, и математику. И та и другая область отсылает к иерархии, когда отношения и связи одного порядка являют собою часть, долю, аспект отношений другого, более высокого порядка. При этом один ряд связанных между собою величин, чисел, фигур, мотивов или фраз встраивается как часть в другой ряд отношений более крупных величин, чисел, фигур, мотивов и фраз.

Чрезвычайно влиятельны и в музыке, и в математике пространственные отношения. На них построена целая наука внутри математики – геометрия. Благодаря весомости пространственных отношений архитектуру в течение столетий привыкли называть «застывшей музыкой». И музыка, и архитектура – суть форма, совокупность организованных частей и разделов, где значительную роль играет всякого рода симметрия. Занимаясь музыкой, человек незаметно тренирует и развивает своё пространственное мышление; он постоянно опирается на пространственные представления. Глядя на клавиатуру рояля и гриф струнных инструментов, организуя движения своих рук в соотношении с клавиатурой и грифом, нажимая клапаны духовых инструментов и осваивая их расположение, двигая смычок по струнам – совершая все эти действия многократно и постоянно, ребёнок, ученик и вообще любой музыкант, независимо от уровня мастерства, развивает своё пространственное мышление. Более того, обучаясь нотной грамоте и пользуясь нотной записью, человек делает то же самое: вот его взгляд начинает движение с левого верхнего угла нотного разворота, доходит до конца листа и переносится в правый верхний угол затем, чтобы оказаться через некоторое время в правом нижнем углу. А в это время двигательный эквивалент нотного текста является на свет, давая жизнь звучанию: считывая пространственный образ, представленный точками, палочками и хвостиками на нотном стане, музыкант обращает их в движения рук, рождающие звуковые образы. Даже дирижёрские жесты, побуждающие играть нотный текст определённым образом, тоже суть пространственные узоры, обращаемые в звук. Как же активно должно развиваться пространственное мышление учащихся музыкантов, если оно задействовано везде и всегда, чем бы они ни занимались, будь то игра соло или в ансамбле, игра по нотам или по слуху, черновое разучивание или концертное исполнение… И рядом с пространственным мышлением, исподволь и незаметно, развиваются математические способности, которые используют те же интеллектуальные ресурсы, сходные навыки, аналогичные мыслительные операции. При одном весьма приятном условии: чтобы развивать пространственные представления, музыканту не нужно решать задачи, морща лоб и терзаясь от собственного бессилия. Он музицирует, творит, наслаждается искусством, пока его мозг совершает столь необходимую, ценную, но не обременительную работу.

* * *

Мы говорили уже, что музыка – древнейшее из искусств. Её история ведёт начало от разнообразных ритуалов и общественных церемоний, как религиозных, так и бытовых. Однако ещё до своего рождения в качестве вида искусства, ещё до того, как человек осознал, что звуки определённой высоты можно организовать с помощью ладов, звукорядов и ритмических рисунков, существовали звуковые сигналы. Эти сигналы, которые могли напомнить то свист, то щебет, то крик, то рёв или вой, – все они были праосновой музыкального искусства, его фундаментом. Древнейший человек общался с помощью звуков ещё тогда, когда язык и речь не существовали, и во взаимодействии с этими звуками, похожими на шум, в нашей психике формировались способности к коммуникации, способности к пониманию других людей и выражению своих чувств и намерений.

Каково же было содержание этих сигналов? К чему они отсылали? Конечно, часть из них – это сообщение об опасности, призыв к бою, к защите себя и своих сородичей. Эти призывные сигналы ассоциировались со смелыми жестами вождя, за которым, повинуясь его команде, уже готовы устремиться воины-защитники. Впоследствии, когда музыка стала искусством, она не утратила связь с древнейшими «формулами призыва-повеления»: музыкальное искусство и раньше и теперь служит средством единения людей, средством возбуждения в их душе мужества и отваги.

Вторая популярная ситуация, с которой сталкивался древний человек – это ситуация просьбы, мольбы, прошения, воззвания к более сильному, способному одарить и поддержать. Здесь в отличие от призывно-триумфальных интонаций, устремлённых вверх, размашистых и уверенных, господствовали нисходящие мотивы, мягкие закруглённые линии, которые ассоциировались с поклонами и другими жестами, символизирующими послушание и смирение. С ситуацией прошения психологически связана едва ли не вся лирическая музыка от серенад и оперных арий до популярных песен о любви. Слушая музыку, мы и сегодня невольно прочитываем контекст воображаемой беседы, легко отличая обращённый к нам повелительный и уверенный голос от голоса просительного, наполненного излияниями и сердечными признаниями. В науке эти воображаемые ситуации, в которых зашифрованы определённые отношения собеседников, говорящего и слушающего, называют коммуникативными архетипами.

Наряду с отношениями зависимости и подчинённости, будь то отношения вождя и следующего за ним народа, или отношения просящего и жалующегося, и того сильного, и способного казнить и миловать, к кому эта исповедь обращена, существуют ещё и отношения равенства и свободы. Они ассоциируются с интонациями задора и веселья, порой с комическими прыжками и ужимками, с движениями ровными и энергичными: такая атмосфера господствует на праздниках, где собираются добрые знакомые, любящие вместе поиграть и повеселиться. Этот архетип, рисующий непринуждённое дружеское общение, в науке называют архетипом игры: он часто наполняет собою музыку приподнятую и энергичную – хороводы, скерцо, этюды, плясовые песни… И, наконец, последнее «общественное отношение» – это диалог с самим собой, неспешный и спокойный. Он связан с поступательным или возвратным интонированием, напоминающим движение маятника, когда мелодия, лишённая резких акцентов, плавно течёт, окутанная покачивающимся или широко развёртывающимся ритмом. Задумчивое и созерцательное умонастроение, свойственное этому архетипу медитации, во множестве встречается в музыке молитвенной и религиозной, в музыке прелюдий, колыбельных и гимнов, рисующей философские раздумья или углублённую сосредоточенность. 

Музыкальное искусство с древнейших времён опирается на коммуникативные архетипы: нет и не может быть музыкального высказывания, сквозь которое нельзя было бы расшифровать отношения «говорящего и слушающего», представить атмосферу и настроение, сопутствующее их общению. Естественно, что учащиеся-музыканты любого возраста и уровня мастерства в своём воображении постоянно общаются посредством музыки. Не умея назвать по имени коммуникативные архетипы, они учатся их различать, исполняя то музыку призывную и воинственную, то музыку задумчивую и плавную. На протяжении нескольких лет обучения они знакомятся с разными персонажами, характер и манера общения которых связана с определёнными музыкальными стилями: с философски умудрённым Бахом, галантно-оживлённым Моцартом, сентиментально-чувствительным Чайковским или резковатым, наступательным Прокофьевым. Можно сказать, что музыка как искусство общения звуком соответствующим образом настраивает «коммуникативный аппарат» учащихся: они овладевают навыками «эмоционального слышания». Более того, психологические эксперименты подтверждают связь музыкальности с так называемым EQ, или эмоциональным интеллектом: чем более музыкален человек, чем шире его музыкальный опыт, тем легче ему даётся распознавание настроений и эмоциональных состояний других людей, тем точнее он способен различать эти состояния и адекватно реагировать на них. В основе же этой повышенной чуткости и отзывчивости лежит распознавание коммуникативных архетипов, наиболее фундаментальных знаков-сигналов, с помощью которых люди общались ещё в глубокой древности, когда ни музыка, ни тем более словесная речь ещё не существовали.

Музыкальное мышление является предком речевого, его фундаментом и предшественником: вот почему речь так интенсивно развивается под воздействием музыкальных занятий – ведь они используют близкие мозговые области, рядом лежащие отделы мозга, представляющие собой психофизиологическую опору обоих видов деятельности, как речевой, так и музыкальной. В качестве примеров можно привести известные эксперименты, подтверждающие психологическое родство музыкальных и речевых навыков.

Так, в 1984 году появилась публикация, где говорилось о больном после инсульта, которому удалось восстановить речь посредством пения: не будучи в состоянии говорить, этот пациент интуитивно начал насвистывать, посвятив этому занятию несколько недель. После этого у него возникла потребность в пении с текстом, хотя слова он произносил весьма неуверенно и часто путался. Однако преодолев и этот этап, пациент заговорил, поддерживая этот вновь появившийся навык с помощью свиста и пения в течение многих месяцев, пока наконец его речь не отделилась полностью от музыки и не восстановилась в полной мере. Этот пример в своё время произвёл большое впечатление на медицинское сообщество, лишний раз доказывая справедливость данных антропологии о том, что музыка в древние времена предшествовала речи, и в случае её нарушения «возврат к корням» должен произвести своё благотворное действие. Собственно, этот небольшой пример демонстрирует весьма ярко фундаментальнейшую закономерность: онтогенез, или развитие человека и личности, повторяет на своём пути филогенез, или историческое развитие человечества. Нередко трудности в овладении теми или иными навыками можно преодолеть тем же способом, что открыл для себя пациент с нарушениями речи после инсульта. Следует вспомнить, какие стадии прошло становление этого навыка на историческом пути человечества и, по возможности, повторить этот путь, как бы пройти его ещё раз от начала к концу, подобно пациенту, который восстановил процесс рождения речи, отталкиваясь от прамузыкальных звуков и пения.

Известно также, что музыкальные занятия оказывают своё благотворное влияние на мозг достаточно скоро. В этом отношении характерен эксперимент, проведённый китайскими учёными. Студенток университета разделили на две группы: первая, экспериментальная группа состояла из девушек 19 лет, которые в школьные годы занимались музыкой, но в средних классах школы, примерно в 12 лет, эти занятия оставили; вторая, контрольная группа состояла из студенток того же вуза и того же возраста, которые музыкой никогда не занимались. Обеим группам предъявили одно и то же задание по запоминанию звучания слов и их переводу с шведского языка. Первая, «музыкальная» группа, справилась с заданием значительно лучше второй. Экспериментаторы могли с удовлетворением отметить, что музыкальные занятия успели оставить свой след в сознании студенток, невзирая на то, что след этот был относительно недолгим: тем, кто занимался несколько лет музыкой в детские годы, впоследствии будут гораздо легче даваться иностранные языки, да и родной язык тоже. Не случайно среди писателей так много меломанов и музыкантов-любителей: в это благородное сообщество страстных любителей музыки входили Толстой и Тургенев, Стендаль и Томас Манн, и множество других, не столь великих, но достойных литераторов.

Коммуникативные навыки в самом широком значении стимулируются музыкальными занятиями: занимавшиеся музыкой долго и усердно общаются более успешно и адекватно, демонстрируя проницательность и гибкость. Что из этого следует? Музыканты часто проявляют организаторские способности и становятся успешными менеджерами именно благодаря значительному развитию присущих им навыков общения. Музыканту не нужно объяснять, что на самом деле имел в виду партнёр по переговорам: он почувствует это по еле заметным модуляциям голоса, по едва уловимым жестам и выражению лица. Ведь коммуникативная интуиция музыканта выходит далеко за пределы искусства звуков и распространяется на всё, в чём задействован «эмоциональный интеллект», то есть на все человеческие проявления.

Оглядываясь на опыт специальных музыкальных школ, да и обычных, конечно, нельзя не подчеркнуть, что благодаря опыту общения, который даёт музыка, активизируя мозговые центры речи, учащийся-музыкант никогда не столкнётся с проблемами в общении: человек музыкальный – это непременно человек, прекрасно владеющий навыками коммуникации и готовый к взаимодействию с другими людьми. Это ли не утешительная новость для тех, кто решился отдать несколько лет музыкальным занятиям? Скорее всего учащиеся-музыканты не станут разорять своих родителей на репетиторов по русскому языку и иностранным языкам: соответствующие разделы ЕГЭ будут удаваться учащимся-музыкантам легко и свободно, не говоря уже об их будущих успехах во всём, что связано с общением и речью.

* * *

Музыканты мыслят полифонически, причём независимо от инструмента. Полифония, или многоголосие, многоканальность, охват нескольких источников, одновременное ведение нескольких независимых мыслей-линий, одновременный контроль за разнообразными событиями – всё это в высшей степени свойственно музыкантам. Поэтому не приходится удивляться той лёгкости, с которой музыканты справляются с разного рода задачами, требующими увязывания воедино, осмысления и принятия решений на основе разнообразных данных.

Трагический, но внятный пример, который нынешнее поколение россиян не скоро забудет: авиакатастрофа над Боденским озером, в которой погибли российские дети, ехавшие на отдых в Испанию. Авиадиспетчер совершил фатальную ошибку, не сумев принять правильное решение на основе траектории двух летящих самолётов, что привело к их столкновению. В те печальные дни некоторые газеты с горечью писали о том, что этому горе-диспетчеру не повредило бы музыкальное образование, которого у него, увы, не было. Будь он пианистом, скрипачом или певцом, уж он сумел бы совместить в своём сознании две линии, вот-вот готовые пересечься, и вовремя предпринял бы адекватные действия.

* * *

Некоторые педагоги-музыканты видят в доказательстве необходимости музыкального образования косвенным образом, как бы «от противного», едва ли не оскорбление. «Как можно унижать святое искусство музыки тем, что оно якобы нужно не само по себе, не ради собственной художественной ценности, не ради внушаемых музыкой возвышенных чувств, а как бы по касательной, едва ли не как математика, которую, как говорил Михайло Ломоносов, «уже затем учить следует, что она ум в порядок приводит»… Убеждать родителей дать детям музыкальное образование не ради него самого, а для каких-либо иных «выгод и приобретений» выглядит в глазах таких педагогов едва ли не профанацией. Однако их благородное возмущение может ослабить один простой аргумент: одно не исключает другое. Утверждая, что речевое мышление и математические способности развиваются под воздействием музыки мы, во-первых, говорим правду, которая находится в полном согласии с достижениями психологической науки; и, во-вторых, блестящий расцвет умственных данных учащихся-музыкантов вовсе не исключает, а напротив, стимулирует обретение ими утончённого художественного вкуса и любви к искусству.

Вместе с тем музыкальному сообществу, вероятно, пришла пора присвоить и принять для себя это современное слово «маркетинг» или исследование рынка, когда во главу угла ставятся не амбиции «продавца», но воззрения, чувства и даже предрассудки «покупателя». Многих родителей куда более вдохновляет информация о грядущих успехах своих детей в науках, а также в искусстве коммуникации, равно как и в любом виде творчества, нежели абстрактные разговоры об эстетическом воспитании и красоте музицирования как такового. Так почему бы не воспользоваться нашими сильными сторонами и не преподнести их обществу со всей убедительностью и ясностью? Отдав ребёнка «на музыку» все только выиграют: родителям не придётся сомневаться в успешном будущем своих детей, какую бы дорогу они ни избрали, а педагоги-музыканты получат огромное число потенциальных любителей музыки, среди которых наверняка окажутся новые Гилельсы и Ойстрахи.

Иного не дано, ибо закон больших чисел действует бесповоротно: чем больше учащихся-музыкантов выйдут на старт, тем с большей вероятностью среди них окажутся исключительные таланты, которые в дальнейшем станут гордостью России и продолжением её славных традиций в музыкальном искусстве.

Литература:

1. Кирнарская Д. Десять причин заниматься искусством // 2022. № 5(2). С.4.
2. Зачем нужно массовое музыкальное образование? Доказательство «от противного» // URL: http://art-inschool.ru/zachem-nuzhno-massovoe-muzykalnoe-obrazovanie-dokazatelstvo-ot-protivnogo

От редакции.

Публикуя с некоторыми сокращениями блестяще написанную и очень полезную для педагогов и родителей статью Д.К. Кирнарской, считаем нужным привлечь внимание читателя к двум моментам.

Когда мы слышим утверждение, что наши способности обусловлены особенностями мозга, это представляется материалистически мыслящему человеку очевидной истиной. Заметит ли такой читатель, что научные данные, приводимые Д. Кирнарской, говорят о чём-то противоположном?Выходит, что занятия музыкой оказывают влияние на мозговые структуры человека и делают его и более успешным в музыке, и более способным к широкому кругу видов деятельности и общения, с музыкой не связанных. То есть, занимаясь творчеством, мы преобразуем в нужном направлении собственный организм.

Второе. Всё, что мы говорим о сознании наших доисторических предков, об их мотивах и отношениях с миром, «обречено» оставаться гипотезами, более или менее правдоподобными с нашей нынешней точки зрения. Но сама концепция музыкальных «коммуникативных архетипов», созданная Кирнарской, заслуживает самого серьёзного внимания с музыковедческой, психологической и педагогической точек зрения. автор выделяет четыре архетипических интонации: две «вертикальные»- интонация волевого призыва, повеления («снизу вверх»); молитвенного обращения, просьбы («сверху вниз»); «горизонтальную» интонацию дружеского общения «на равных» и четвёртую, о которой в данной статье речи нет, локализуемую в центральной точке, как бы на пересечении вертикали и горизонтали - интонация глубокого погружения «в себя»[1]. Представляется, что эти координаты позволяют учителю на содержательной основе, понятной для учеников, развивать адекватное восприятие произведений разных авторов, эпох и жанров.

А.М.