Год Ветра или Год Солнца?

Все ли помнят великую баcню Эзопа о том, как ветер и солнце поспорили, кто быстрее снимет плащ с человека? Ветер, уверенный в победе, начал бешено рвать плащ, но человек только сильнее вцеплялся в него. Солнце пригрело – и он сам снял плащ. Почему-то у нас в головах – только злой ветер, и дует он, надо признаться, всё чаще, сильнее и… бесполезнее. Как будто существует один-единственный способ достигать целей: наказывать, ужесточать, запрещать, ограничивать, сажать… Тщательно запаивать кипящий чайник и дожидаться, пока он взорвётся в руках.

Причём цели-то сами по себе могут быть хороши. К примеру, сделать так, чтобы молодые и талантливые учёные не уезжали из России. Цель хороша, а какие средства первыми приходят в голову? Ясно, какие: ограничить выезд, или наказывать вузы, чьи выпускники чаще уезжают (то есть те, где лучше учат), или ещё что-нибудь в этом роде. А может, попробовать действовать, как Солнце, а не как Ветер: ценить, поддерживать, а не сводить на нет отечественную науку, уважать и помогать учёным материально, морально, технологически – многие и сами никуда не поедут!

Плохо, что подростки слоняются по ночным улицам, и совсем беда, если колются по подворотням. Что делать? Ясно, что: ввести для них комендантский час, чтобы без взрослых не шастали, а за нарушение родителей штрафовать. Легко представить, каким подобием ада станет жизнь такого узника в родном доме, какие невидимые для нас сюжеты будут там разыгрываться и как он себя поведёт, когда вырвется на волю. Неужели не понятно, что подросток будет тем сильнее или тем хитрее цепляться за свои дурные и опасные привычки или за своё «право на безделие» и т.п, чем упорнее мы будем срывать с него плащ, лишать его всего этого, ничего не давая взамен!

Не устаревает указание М.Е. Салтыкова-Щедрина: тащить человека туда, куда он не хочет, и не пущать туда, куда хочет… Ребёнок хочет «туда, где плохо», к плохим людям? Так создадим хорошие места, покажем, что ему доступно что-то такое, ради чего он сам «скинет плащ»!

Всё это имеет прямое отношение к тому, чем занимаемся мы с вами, уважаемые учителя искусств и дорогие родители маленьких художников! Я в этом убедился лишний раз в конце минувшего года, когда в Российской академии художеств собрали Круглый стол на тему «Культура как фактор обеспечения национальной безопасности».

Поводом стал некий «судьбоносный» концептуальный документ, программа развития культуры до какого-то весьма отдалённого года. Но самого документа на тот момент никто из академиков толком не видел. Возможно, к моменту выхода журнала он не только появится, но и «вступит в силу», но это не значит, что нынешний разговор устареет, поскольку никакой документ сам по себе ничего не изменит в реальном положении вещей.

Итак, обратим внимание: слова «культура» и «национальная безопасность» встали рядом. Кажется, впервые. Это пугает, но и обнадёживает: может, ещё не поздно опомниться? Не поздно понять, что бескультурье убивает?

Кажется, Фазиль Искандер сказал: если культура не займёт главное место, человечество не выживет. А человечество состоит, как известно, из народов, в том числе нашего. Значит, и наш не выживет.

Под культурой мы привыкли подразумевать культуру художественную, но ведь на самом деле это понятие неизмеримо шире, оно охватывает всё в человеческой жизни. Поэтому попробуем взглянуть на проблему безопасности с двух точек зрения – с «общекультурной» и с «художественной».

С колокольни культуры как таковой отчётливо видны две главные «угрозы национальной безопасности», две причины, по которым народ, общество, государство могут быть стёрты с культурной карты мира, а следом неизбежно с карты как таковой. (Произойдёт это немного раньше или позже – не так уж важно.)

Обе причины – наши, внутренние, и обе связаны с культурой в широком её понимании. Одна – нарастающее от поколения к поколению душевное одичание; вторая – отсутствие смысла жизни у всё большего числа людей. Все остальное, с чем мы встречаемся в повседневности и о чем беспрерывно и навязчиво твердят СМИ – от неисправных самолетов, бессердечных врачей и мздоимцев разных уровней до детской и подростковой преступности, наркомании, психических заболеваний и суицида – производное. Пока причины не устранены, пока эти тенденции не повернуты вспять, никакие концепции развития культуры, никакие стратегии и законы, ничьи подписи под ними не возымеют, как уже сказано, никакого действия.

С колокольни художественной культуры отчетливо видно, что могло бы реально помочь от обеих болезней – то, о чём мы говорим постоянно и чем пытаемся в неблагоприятных условиях заниматься в меру сил: всеобщее, полноценное, раннее приобщение детей к художественному творчеству. Могу себе представить, с какой усмешкой или с каким откровенным недоумением встретит эти слова специалист по безопасности! И будет глубоко неправ.

Поскольку это творчество художественное, оно предохраняет от душевного одичания. Поскольку оно – творчество, оно наполняет жизнь человека смыслом. Человек тем и отличается, что может творить: создавать в окружающем мире и в человеческих взаимоотношениях нечто такое, чего без него бы не существовало. Кто с детства этого лишён, тот не знает, «для чего» он, не чувствует, что он нужен этому миру, а мир – ему. Ребёнок, лишённый творчества, – или начинающий больной, или начинающий преступник. Вспомним о кипящем запаянном чайнике – ведь потребность в творчестве врождена ребёнку; он может этого не понимать, но тем сильнее отсутствие творчества угнетает его! Я говорю о всяком творчестве, не только о художественном, но существует неоспоримый и нам с вами хорошо известный факт: ранний опыт творчества дети лучше всего приобретают, занимаясь искусством.

И при этом именно гуманитарно-художественное образование в массовой школе, через которую проходят все дети, то есть весь народ, систематически вытаптывается. И в общественную жизнь вливается всё больше людей бездушных, чуждых человеческим ценностям, чуждых живой природе, не помнящих родства, не чувствующих себя частицей единого мира, глубоко и безысходно не удовлетворённых своим внутренним состоянием, независимо от степени внешней так называемой успешности. Чем более «компетентными» такие люди окажутся в химии и информатике, в экономике или карате, тем ощутимее угроза национальной безопасности. Это, кажется, понятно без разъяснений.

Первое, что нужно сделать, и очень срочно: полностью, реально изменить статус и само существование общего художественного образования в нашем обществе. Конечно, это подразумевает многое. И престиж профессии учителя искусства, и материальное обеспечение, и количество учебных часов, и поддержка передовых методов обучения, соответствующих научных исследований и печатных изданий. Это пропаганда массового детского творчества (а не только «конкурсы талантов») – творчества изобразительного, актёрского, литературного, музыкального, мультипликационного… Это реальное взаимодействие с мастерами культуры, а также с медициной и правоохранительной системой, которое покажет, каково влияние раннего творчества на здоровье и поведение растущих детей. Нужно помогать родителям, которые сами не приобщены к культуре, понять, что для их любимого чада художественное творчество – не бесполезная трата времени, а залог душевного здоровья на всю его долгую жизнь.

И категорически необходимо, чтобы то, что принято называть дополнительным художественным, и не только художественным, образованием стало повсеместным, вариативным и общедоступным, то есть бесплатным. Каждый ребёнок должен иметь неограниченную возможность добровольно пойти туда, где помогут проявиться живущему в нём творцу. Где его согреют, а не будут рвать с него плащ.

Скажут: где взять средства на все это? Уж на что-на что, а на национальную безопасность средств у нас всегда хватит, важно только понять, в чём она заключается! Один простенький пример. Подумаем, что «безопаснее» для нации: создать сотни мест, где дети будут воспитывать свою душу, занимаясь творчеством и другими хорошими делами (в том числе, кстати, и физкультурой), или за те же деньги построить один стадион, где подросшие и одичавшие болельщики будут утюжить друг друга и обзывать африканцев, отвлекая от дел безопасности сотни полицейских? (Чего, может быть, в этом городе до затратного строительства и не происходило… ) Я не за то, чтобы отменить футбол, а за то, чтобы на матч приходил культурный зритель, а по окончании шёл бы домой, а не за решётку и не в травмпункт. Но для этого начинать надо не со стадионов.

При желании нетрудно найти и другие, куда большие статьи расходов, которые отнюдь не прибавляют безопасности и которые несопоставимо велики по сравнению с тем, что нужно для развития детского творчества. В общем, была бы охота.

Ещё одно замечание, не новое для наших читателей, и всё же уместное, поскольку вопрос безопасности обсуждался в Академии художеств.

К сожалению, представители профессионального искусства редко обращают внимание на общее художественное образование и перспективы отечественной культуры рассматривают лишь в своей, профессиональной, системе координат.

Но, мне кажется, это непредусмотрительно с точки зрения «профессиональной безопасности» высокого искусства. Ему не может быть хорошо в обществе людей, которые в детстве и юности остались художественно неразвитыми и которые потом становятся министрами, директорами, менеджерами, заказчиками, просто зрителями и слушателями, которые платят или не платят за билет и которые искренне предпочитают платить за плохое.

Высокое искусство будет попадать во всё более тотальную зависимость от низкого вкуса, и что тогда делать настоящему художнику или музыканту? Уезжать куда-нибудь, где больше шансов, что его оценят? Или губить себя, подлаживаясь под вкусы «хозяев жизни»? Поэтому, я думаю, поддержка и участие в заботах общего образования жизненно важна и для профессионального искусства.

А. Мелик-Пашаев