У Ф. Ницше есть афоризм: «У злых людей нет песен». А почему же у русских есть песни?» [Ницше Ф. Помрачение кумиров или о том, как можно философствовать с помощью молотка // Ницше Ф. Так говорил Заратустра. Избр. произв. Т.1. М.-Л.: Сирин, 1991. С. 337]. Когда философ писал эту строку, наш народ был очевидно поющим, потому и слова выглядели парадоксально: то ли у злых людей есть песни, то ли русские не злы.

Сейчас ситуация изменилась. Всё реже можно слышать пение не в специально приспособленных местах. Почти невозможно сказать какие песни сейчас знают люди. Когда я прошу студентов немузыкальных специальностей что-нибудь спеть, зачастую сталкиваюсь со смущённой улыбкой или бессмысленными смешками. Во всяком случае, заставить извлечь звук, похожий на певческий, оказывается часто весьма затруднительно.

Вместе с тем, информационное поле заполнено сообщениями другого свойства: подростки без всякой цели убили женщину, избили инвалида, унижали одноклассницу, издевались над животными. Конечно, никакой внешней связи с отказом людей от пения вроде бы и нет. А если всё же перечитать Ницше?..

Стремление музицировать – органическое свойство человечности, способ душевного самовыражения. Кто не хочет этого – лишает себя сильнейших средств духовной поддержки и возможностей самореализации. Когда люди массово перестают музицировать, прежде всего, петь (подчёркиваю, музицировать, а не слушать как это делают другие) – сбиваются какие-то механизмы самоидентификации народа. Разумеется, начинают вылезать изнаночные проявления агрессии. Это очевидно, учитывая значение средств звукового объединения в культуре. Символ государства - гимн, христианской церкви – колокол, в ряду национальных знаков всегда присутствуют тембры тех или иных инструментов и песни, песни, песни...

Можно надеяться, что несмотря на деградацию форм массового музицирования, мы ещё не потеряли их окончательно. В конце концов, музыкальные школы, кружки, клубы не страдают от отсутствия участников коллективов. Укрепление Церкви стимулирует распространение певческих навыков среди прихожан. Тем не менее, тревога есть, потому что активное музицирование перестало быть всеобщим делом. Похоже, настало время активизировать музыкальную практику институциональными средствами. Певческие традиции уже не воспроизводятся стихийными способами. Напомню, что одна из самых эффективных систем музыкального воспитания – венгерская, была разработана З. Кодаи для укрепления национального самосознания в драматический для этого народа момент. И цель была достигнута.

Распространённая у нас концепция музыкального развития в общеобразовательной школе, восходящая к идеям Д.Б. Кабалевского, тоже предполагает пение. Только петь сейчас надо не всегда то, что было уместно в 70-е годы прошлого века, а использование бардовских песен (сольных по природе) вообще редко выполняет задачи идейного объединения.

Надо думать о ресурсах музыки как факторе национального развития. Для этого необходимы способы активизации средств на протяжении веков, сближающих людей.  Надо, наконец, выучить  те песни, которые знали наши предки – молитвы, начинавшие и заканчивавшие любое дело, и духоподъёмные военные песни, государственные гимны разных эпох, наиболее популярные лирические и шуточные песни. Надо думать и о создании новых произведений, которые можно было бы петь вместе (не в режиме «битвы хоров»), а именно вместе.

Нужна единая государственная программа федерального уровня!

А.М. Лесовиченко, доктор культурологии, профессор Новосибирского государственного педагогического университета.